Фаэтон словно одеревенел. Он произнёс ровно и подчёркнуто вежливо:

— Вы, мисс, тоже способны на жестокость. Думаете, если разругаться, расставание пройдёт проще?

— Я всего лишь говорила правду, — глухо ответила она.

— Естественно. Ложь — оружие недолговечное.

Голос Дафны начал срываться:

— Недолговечное? Тогда зачем жертвовать тебя ради плана? Что Аткинс придумал, кроме лжи, вранья, измен, потерь и снова лжи? Фаэтон, ты знаешь, почему тебя ведут на заклание! Не потому, что ты слаб или плох, наоборот! Ты выбран за силу, за доблесть! За гений, за неугасающее пламя мечты! Тебя ведут, поскольку ты лучший.

— Нет. Я выбран случайностью войны. Мы скажем — "хаос". Предки скажут — "судьба". Только я могу управлять кораблём, а враг хочет Феникса. Все его козни направлены на это — он хочет корабль, броню, меня. Если я верну корабль, он покажется, он раскроет себя, и после, выживу я или нет, будет видна правда, ложь, сумрак развеется. Я жил как в лабиринте. Вижу — конец близок. Если погибну — то хотя бы за штурвалом корабля, как и мечтал. Выживу — стены лабиринта падут, и путь к звёздам будет чист.

Тишину нарушил конь, раскапывавший копытом углеродную мостовую. Из-под подков летели алмазные чешуйки и угольная пыль.

Она сказала:

— Взгляни мне в глаза. Поклянись, что не любишь. Тогда уйду.

— Мисс, я вас не люблю.

— Брехня! Я еду с тобой, и это дело решённое!

— Дафна, ты же пообещала …

— Ничего не знаю! Ты смотрел не в глаза, а в нос!

Фаэтон уже было подготовился ответить громко, но тут отметил про себя, что нос просто прехорошенький. Отличный нос, безукоризненный. Глаза тоже ласкали взгляд, как и сияющие завитки волос, изгиб щёк, уста, подбородок, изящная шея, грациозные плечи, стройная фигура и вообще всё неперечисленное.

— Ладно, можешь ехать, но только до Меркурия.

— Я очень рада, что ты согласился. Дирижабль ждёт за холмом, билеты я заранее купила. На обоих.

Полёт до Меркурия тянулся долго и в тесноте. В цистерну им пришлось упаковываться. Больше всего места занимала капсула жизнеобеспечения Дафны — клетки её тела не были приспособлены к перегрузкам, и такого плаща — способного поддерживать жизнь без внешней подпитки, как у Фаэтона, у неё не имелось (да ни у кого другого в Золотой Ойкумене тоже.) Обстановка сближала и телесно, и душевно.

К тесноте добавлялась скука. Клятва Серебристо-Серой школы не позволяла ускорить восприятие времени, чем не пренебрегали пользоваться остальные люди, чтобы убить время. Обычные путешественники наслаждались обширным выбором всевозможных развлечений, но немногие торговцы согласились бы иметь дело с неприкасаемыми супругами.