И он ушёл.

Дафна смотрела ему в спину влюблённым взглядом, прощая всё.

А вот Фаэтон висит в невесомости — около сердцевины станции, в додекаэдре для посетителей. Со всех сторон белели, окружая, крупные пятиугольные панели. Одна из панелей транслировала окно. За ним на бархатно-чёрном фоне простирался его — его — Побеждающий Феникс.

То ли из уважения к эстетике Серебристо-Серых, то ли (что вероятнее) из желания поддеть, одну из панелей нарекли "полом", а противоположную — "потолком". С "потолка", вопреки всем космическим традициям, лил естественный, прямой солнечный свет. Он был куда ярче принятых в космосе ламп. Настолько ярче, что Фаэтону пришлось перестроить зрение.

А вот ещё шуточка — Викторианские кресла и козетки, совершенно бесполезные в невесомости, прикрутили прямо к полу, сквозь роскошный ковёр. Кружевные салфетки не удерживались на мебели и парили над спинками диванов. Рядом висел пузырь чая, удерживаемый поверхностным натяжением. Серебряный чайник окружали чайные капельки. Фарфоровый сервиз разметало по вентиляционным потокам. Хорошо хоть в сахарнице — не песок, а рафинад.

Прочие грани были обставлены в духе непривычных эстетик. Вещи непонятного смысла — подобия свечных огарков, вращающиеся стеклянные формы, мерцающие паутины лазерного света, от которых к центру комнаты тянулись струи тумана.

А в центре додекаэдра, недалеко от Фаэтона, гудел, вращался и бился пульсом столп пламени. Вафнир. Огонь простирался от одной стены до противоположной.

Рядом висели два других существа, по сравнению с Вафниром — совсем крохотные. Сфера тоскливого болотного цвета — Объективная Эстетика, уполномоченный суда по банкротствам. Парящее на магнитной подвеске хранилище разума, из которого тетраэдром торчали четыре чёрных манипулятора — представитель Коллегии Наставников. Нео-Орфей, или его парциал.

В руке Фаэтон сжимал кредитное кольцо. Камень кольца хранил номера времявалютных билетов — миллионы ссылок. В точку на сфере из кольца ударил луч. Платёж совершён.

К деньгам прилагалось соглашение с Нептунцами, настоящими хозяевами звездолёта. Фаэтон, наёмный капитан Феникса, представлял их сторону и, после ремонта и осмотра корабля, был обязан встать за штурвал и переправить корабль в Юпитерианскую точку Лагранжа, к посольству Нептуна.

Броня заметила, что Вафнир, Нео-Орфей и уполномоченный суда пересылали между собой немалые импульсы данных. Можно подслушать их сигналы, но зачем? И так всё понятно. Вафнир лихорадочно, Нео-Орфей последовательно — оба искали какую-нибудь лазейку, отсрочку — любой изъян в стальном монолите изначального договора Фаэтона с Вафниром, но в договоре не было привычного пункта об освобождении от ответственности, если вдруг одна из сторон подвергнется изгнанию. Ещё два века назад Фаэтон, собиравшийся покинуть Золотую Ойкумену, решил, что такая оговорка не нужна и настоял на её исключении.