– Кабе, уж кому-кому, но точно не вам. Если вы прыгнете на джанмандресила Кюсселя, то свернете ему шею.
– Вероятно, вы правы, – хмыкнул Кабе, поднеся руку к подбородку. – Джанмандресил Кюсселя. Гм, они ведь водятся только на…
– Да
Кабе, моргая, повернулся к машине и развел руками, отчего закачалась люстра под потолком.
– Вы же попросили с ним поговорить, – проворчал он.
– Да, но не о том, как он выставил себя на посмешище, развлекаясь какой-то дурацкой забавой! Я имел в виду Чашу! Исполнение его собственной симфонии!
– Ничего подобного. Я продержался на этой зверюге целых сто метров.
– Самое большее – шестьдесят. А так называемый прыжок на шею не считается, строго говоря, – сказал дрон, в совершенстве воспроизводя голос человека, в бешенстве брызжущего слюной. – Вы прыгнули ему на спину, чуть не свалились и потом еле-еле вскарабкались! На соревнованиях вы бы получили отрицательные оценки за артистизм!
– Тем не менее я все еще не…
– Вы выставили себя на посмешище! – заверещала машина. – К вашему сведению, приматообразное создание на дереве у реки – это Марел Помигекер, сотрудник новостной службы, террорепортер, медийный хищник и вообще ищейка данных! Вот, полюбуйтесь!
Дрон отлетел чуть подальше и указал стробирующим серым полем на одну из двадцати четырех прямоугольных проекций, выдававшихся из экрана. Взорам присутствующих предстал Циллер, притаившийся на ветке дерева где-то в джунглях.
– Тьфу ты!.. – ошеломленно выдохнул Циллер.
Изображение сменилось, на экране возник крупный синевато-лиловый зверь, бредущий по лесной тропе.
– Экран, погасни, – сказал Циллер.
Голограмма исчезла.
Циллер, встопорщив брови, оглядел гостей и саркастически заявил Терсоно:
– Ну, после этого я на публике точно не появлюсь.
– Нет уж, Циллер, появитесь! – взвизгнул Терсоно. – Никому нет дела до того, что вас сбросила какая-то зверюга!
Циллер посмотрел на аватара с хомомданином и свел глаза в кучку.