- Я знала, что ты уехал... Без тебя было плохо. (Валерия откинула голову так, что волосы ее упали с плеч в тень за ее спиной, и очень ясно обозначилась линия подбородка.) И знала, что тебя долго не будет.
- Это преувеличение. Я был во Владивостоке, потом отдыхал в Хосте, под Сочи. Вот и все.
Мы забрались с ней в самый угол, за дверь, за темные шторы. Все же было не по себе. Роль не для меня. Я не знал, что заставило нас стоять здесь. Иногда я просто не мог узнать ее и себя, порывался куда-то уйти.
- Да стой же, никого здесь нет, кроме нас, - горячо и зло выдохнула она; темная зелень ее жакета, юбки с разрезом отгораживали от дневного света, точно вдруг поднялись горы с пологими округлыми вершинами.
На ней были гольфы цвета асфальта с оранжевой тесьмой под коленом, на которой сбоку покачивались легкие гроздья рябины. На ногах - зеленые полусапожки из тонкой замши с темными шнурками и перламутровыми плоскими пуговицами у тонкой щиколотки.
- Я многое знаю...
- Ничего ты не знаешь, - жарко и сердито выдохнула Валерия. - За тот месяц, что тебя со мной не было, ничего нигде не произошло.
- Я виноват...
- Не спеши брать на себя вину, если ничего не знаешь...
- Я знаю.
- Ну и знай!
В коротких перерывах между репликами мы целовались.
- Ты, при чем тут ты...
- Кто поможет тебе и отцу? - спрашивала она.
- Нужно ли помогать мне?
- Да.
Боязнь теней
С площади Курского вокзала - налево. И еще раз налево, к Яузе, желтой ленте среди улиц, к самой медленной реке. Сначала виден Костомаровский переулок и мост. За мостом на взгорье - церковь Сергия в Рогожской поднимает зеленые купола и колокольню. Ее видно как на ладони. Под белыми ее стенами, ниже холма, летом - таинственно-тревожная зелень, осенью крутые обнажившиеся яузские откосы. Это самое таинственное место в Москве. Если подняться к Андроникову монастырю, над головой вырастут зеленые навершия и флюгеры, серая древняя стена, и вдали, в зеленовато-золотом от солнца просвете, между новыми домами видны кремлевские башни, а справа Строгановский дворец.