Да, поразительный был день.

Она повернулась ко мне, сверкнули её зелёные глаза и она сказала чувственное «мяуууу!».

Ах! Какой же был у неё голос! А шёрстка – чудо! А как поразительно приятно пахло под её пушистым хвостиком – я был сражён, я понял, что влюблён. Навсегда, окончательно и бесповоротно. Я даже написал для неё очень чувственную поэму. И я думаю, она должна быть увековечена хотя бы здесь.

Крэдок привстал на лапы, пошипел пару секунд, кашлянул и начал свою поэму.

- Мяу! Мяяяяяяяяууууу! Миууу! Мяв! Миууу!

(Около двух сотен разнообразных, непереводимых звуков, соответствующих характеру уже записанных на кристалл, дублирование звуков, логическим модулем, сочтено бессмысленным).

Рыжий кот, полностью довольный собой, с чувством выполненного долга, улёгся на мягкое ложе капсулы. Широко зевнув, он свернулся клубком и принялся издавать громкое, не лишённое некоторой эстетики и красоты, мурлыканье. Его кожистые крылья расправились и, подрагивая, медленно опали вниз, укрыв его крошечное тельце, словно бы плащом.

Мяу, удивительная получилась поэма. Конечно, человеческому, крайне примитивному уху и недостаточно развитому мозгу, эта поэма не покажется столь же удивительной, какой посчитала её Мурка. Ах! Я до сих пор с теплотой вспоминаю её.

Некоторое время нас держали порознь, и я жестоко страдал, измученный порывами любви, обращёнными к этому бесконечно прекрасному созданию. Я множество коротких стихов сотворил, каждый посвящая ей. Люди, работавшие в лаборатории, не смогли их оценить. Как сейчас помню эти неприятные моменты. Одному негодяю, показалось, что я пою слишком громко.

Он запустил в мою клетку пластиковой коробкой и заорал:

- Васька!!!

То есть, нет, конечно, нет. На самом деле, меня всегда звали Крэдок. Это очень хорошее имя, я сам выбрал его для себя, как и положено столь необыкновенному, высокоразвитому существу.

А этот двуногий орангутанг, просто хотел меня задеть. Но я, конечно же, значительно выше подобных оказий. Подумаешь – какая-то обезьяна позволила себе лишнее, мур! Сущая нелепица.

Кот замолчал, сонно помурлыкал, потянулся, проскребя когтями по мягкому не рвущемуся ложу капсулы. Снова зевнув, он продолжил свой рассказ.

Когда вытяжки полностью выветрили из лаборатории дым и отвратительный запах гари, я снова обратился к Мурке, посвятив ей, на этот раз, должен заметить, несколько агрессивную серенаду. Но я очень старался и проявил максимум изобретательности. Клянусь – она стала иначе смотреть на меня и даже долго мурлыкала, поглядывая в мою сторону.