Они двигались по коридору, вырубленному в молочно-белой скале. Повсюду в сверкающей поверхности стен тусклыми пятнами обозначались вкрапления «лунных бриллиантов» — протяни руку и бери. У нее на ногах, были сандалии, которыми она едва касалась пола. У него — бутсы на толстой подошве, тянувшие его вниз свинцовой тяжестью — иначе каждый его шаг превратился бы в пытку.
Движение по коридору было односторонним. Изредка их обгоняла, скользя, электротележка и почти бесшумно исчезала вдали.
Землянин сказал:
— Каковы мои планы? Планы обширны.
— Вы физик?
— Почему вы спрашиваете об этом?
— Просто чтобы услышать, что вы скажете. Я знаю, что вы физик.
— Откуда?
— Никто, кроме физика, не станет, только вступив на Луну, расспрашивать о протонном синхротроне.
— Вы поэтому меня разыскивали? Потому, что я похож на физика?
— Потому, что этого захотел Бэррон. Потому, что он физик. И потому, что вы показались мне несколько необычным для землянина.
— В каком смысле?
— Если вы ждете от меня комплиментов, я должна вас разочаровать. Просто у меня сложилось впечатление, что вам не нравятся земляне.
— Вы в этом уверены?
— Я наблюдала за вами, когда вы смотрели на других членов вашей группы. Я как-то сразу угадываю вещи такого рода. К тому же, если землянин мечтает остаться на Луне, значит, он не очень жалует землян. Итак, что бы вы хотели осмотреть?
— Ответ на этот вопрос прост. Я хочу видеть протонный синхротрон.
— Только не это. Может быть, потом, когда вы поговорите с Бэрроном.
— Кроме синхротрона, меня мало что интересует у вас. Радиотелескоп находится на другой стороне, насколько мне известно, да и вряд ли я увижу там что-либо новое… Признавайтесь, что у вас не показывают обыкновенному туристу?
— Многое. Водорослевые фермы, например, а не те антисептические производственные цехи, которые мы видели, но сами фермы. Впрочем, запах там довольно крепкий, и я не думаю, чтобы землянину он показался аппетитным. У землян и без того немало неприятностей с нашей пищей.
— Вас это удивляет? Вы когда-нибудь пробовали земную пищу?