– А вы найдите кого-нибудь на такое дело, – хмуро откликнулась Фея, – чтоб он еще и пользы не имел!

Уизер взглянул на часы.

– Ладно, – сказала Фея. – На что я сейчас голове? Всю ночь на ногах, могу я хоть выкупаться и пожевать?

– Путь долга, – сказал и. о., – не бывает легким. Надеюсь, вы не забыли, что у нас особенно высоко ценится пунктуальность.

Мисс Хардкасл встала и потерла руками лицо.

– Выпью-ка я раньше, – сказала она.

Уизер умоляюще воздел руки.

– А вы не опасаетесь, что глава… э-э-э… ощутит запах? – спросил он.

– Бросьте, Уизер, иначе не пойду, – сказала Фея.

Он открыл шкаф и налил ей виски. Потом оба они вышли и шли долго, в другую часть здания. Всюду было темно, мисс Хардкасл освещала фонариком сперва коридоры, увешанные картинами и устланные коврами, потом – коридоры беленые, устланные линолеумом. Сапоги ее ступали тяжело, шлепанцы Уизера скользили бесшумно. Наконец они достигли освещенных мест, где пахло животными и химией, сказали какие-то слова в какую-то дырку, и им открыли дверь. Встретил их Филострато в белом халате.

– Входите, – сказал он, – вас ждут.

– Он что, ругается? – спросила мисс Хардкасл.

– Ш-ш!.. – сказал Уизер. – Во всяком случае, моя дорогая, о нем не следует говорить в подобном тоне. Он столько перенес… положение его так исключительно…

– Идите скорей, – сказал Филострато. – Одевайтесь, мойтесь, идите.

– Стоп, – сказала Фея. – Минуточку.

– Что такое? – сказал Филострато.

– Сейчас сблюю.

– Здесь нельзя, – забеспокоился итальянец. – Возвращайтесь к себе. Нет, я сперва вам сделаю укол.

– Ладно, все, – сказала мисс Хардкасл. – Не такое видела.

– Тише, прошу вас, – сказал Филострато, – не открывайте вторую дверь, пока мой ассистент не закроет за вами первую. Говорите лишь самое необходимое. Даже не отвечайте «да». Глава поймет, если вы согласны. Не делайте резких движений, не подходите близко, не кричите, а главное – не спорьте. Идем.