– Нет, – сказал Рэнсом и поднял голову, склонившуюся было на грудь.

Выпрямился и волшебник. Медведь открыл глаза.

– Нет, – повторил Рэнсом. – Тебя не для того извлекли из могилы, чтобы ты утишил мою боль. Наши лекарства сделали бы это не хуже, но я должен претерпеть до конца. Больше мы об этом говорить не будем.

– Я повинуюсь тебе, сэр, – сказал друид, – но зла я не мыслил. Былая дружба поможет мне исцелить королевство.

И снова послышался густой, сладкий запах.

– Нет, – еще громче сказал Рэнсом. – Теперь этого делать нельзя, вода и лес утратили душу. Конечно, ты можешь разбудить их, но королевству это не поможет. Ни буре, ни наводнению не одолеть нашего врага. Оружие сломится в твоей руке, ибо мерзейшая мощь стоит перед нами, как в дни, когда царь Нимрод хотел достигнуть небес.

– Господин мой, – сказала Мерлин, – разреши мне пробудить скрытые силы…

– Я запрещаю тебе, – сказал Рэнсом. – Это против закона. Быть может, скрытые силы еще и дремлют в земле, но будить их нельзя. Даже и в твои дни это было не совсем законно. Вспомни, мы думали, что ты станешь на сторону врагов. Каждое Свое дело Господь творит ради каждого. Ты проснулся и для того, чтобы спасти душу.

Мерлин откинулся в кресло, и медведь лизнул его руку.

– Сэр, – сказал он, – если мне не дозволено служить вам своим искусством, ты взял в свой дом глупую груду плоти. Сражаться я не могу.

– И не надо, – сказал Рэнсом и немного помолчал. – Земная сила не справится с нашим врагом.

– Что ж, будем молиться, – сказал Мерлин. – Однако меня называли чернокнижником. Это ложь, но я не знаю, сэр, зачем я проснулся.

– Молиться мы будем, – сказал Рэнсом, – но я говорю не о том. Тварные силы есть не на одной Земле.

Мерлин молча глядел на него.

– Ты знаешь, о чем я говорю, – продолжал Рэнсом. – Разве я не сказал тебе сразу, что господа мои – Уарсы?

– Сказал, – ответил Мерлин. – Потому я и понял, что ты посвящен в тайны. Ведь по этому слову мы узнаем друг друга.

– Вот как? – удивился Рэнсом. – Я не знал.

– Почему же ты сказал так?

– Потому что это правда.

Волшебник облизнул побледневшие губы, потом простер руки.