Глава тридцать четвёртая 

Доуз

Прощания с телом не было — Фред Джонсон, Палач станции Андерсон, завещал переработать своё тело в системе станции Тихо. Должно быть, вода, бывшая прежде его кровью, уже прошла через краны станции. Кальций его костей войдёт в цикл питания гидропоники. Более сложным липидам и протеинам потребуется больше времени чтобы превратиться в гумус на грибных фермах. Фред Джонсон, как и все умершие до него, распался на компоненты и снова вернулся в мир, изменённый и неузнаваемый.

Его образ воплощали фотографии на стенах часовни. Портрет зрелого мужчины, полковника на Земле. Изображение старика, черты лица ещё твёрдые, но в глаза уже вкралась усталость. Нескладный мальчишка, лет десяти, не больше, в одной руке держит книжку и машет другой, лицо расплылось в счастливой детской улыбке. Те же уши и разрез глаз, но Доузу как-то трудно было поверить, что этот счастливый ребёнок вырос в того сложного человека, которого он, Доуз, знал, которого называл другом и предал.

Поминальную службу устроили в небольшой часовне, настолько агрессивно межконфессиональной, что не отличить от зала ожидания. Вместо религиозных символов её украшали сдержанные абстрактные формы. Золотые круги, травянисто-зелёные квадраты. Нарочито-пустые международные атрибуты, заполняющие место, где могло находиться что-то значимое. В логотипе промышленной корпорации «Тихо» в полумиле отсюда — и то смысла больше.

Скамьи были из текстурированного бамбука и производили впечатление настоящего дерева — сосны, ясеня или дуба. Доуз видел живые деревья лишь на картинках. Он не отличил бы одно от другого, но деревянное покрытие придавало маленькому помещению солидный вид. Он не стал садиться, а расхаживал у портретов Джонсона, заглядывая в глаза, не возвращающие взгляда в ответ. Что-то в груди Доуза мешало ему дышать — что-то тяжелое и неясное.

— Я подготовил речь, — сказал он. Голос эхом отозвался в пустоте, придавая ей глубину. — Очень продуманную. Тебе бы понравилась. Насчёт природы политики и прекраснейшей способности человеческого существа меняться, подстраиваясь под окружающую среду. Мы, как вселенная, осознанно перестраиваем себя. При этом неизбежны провалы, победы и отступления, — он невесело усмехнулся. Это прозвучало как всхлип. — На самом деле я хотел сказать «прости». Мне не просто досадно, что поставил не на ту лошадь. Я об этом жалею, да. Но прошу прощения за то, что при этом дискредитировал тебя.

Он помедлил, как будто Фред мог ответить, потом покачал головой.