– Никто не живет вечно, сэр, – сказала Бобби, – но, если это не в ущерб заданию, постараюсь выжить.

– Спасибо.

Сначала по одному, потом разрозненными группками стали загораться слабенькие химические ракеты. Все они вместе взятые не сравнялись бы с реактором «Роси», да им и не нужно было. Всей их жизни – от кольца до станции в центре медленной зоны. Большинство и столько не проживет. Лишь на одном из них Бобби, Амос и их десант. На глазах у Холдена шлюпки стайкой слетков выстроились в плотный строй, поймали воображаемый тактический ветер и начали разгон к вратам.

И сквозь них.

Глава 44 Робертс

Глава 44

Робертс

Она знала заранее. Еще до того, как из Якульского вытянули конкретные сведения, она знала: что-то будет. Это чувство было как неотвязный дурной сон. Предчувствие или просто страх, просачивавшийся наружу всякий раз, когда у нее появлялось что-то важное, и слишком явственно представлялось, каково будет этого лишиться. Узнав, что война идет на Медину, Робертс испытала что-то похожее на облегчение. Хоть знала теперь в общих чертах, чего боится.

От страха малые перемены казались большими. Узнавая от Якульского об изменениях в рабочем графике, Робертс против воли толковала каждое новшество, как карту Таро. Отложили на месяц поиск причины падения сигнала внутри барабана – видимо, капитан Сэмюэль не считала его важным для обороны. Передвинули поближе переоборудование водоснабжения при микрогравитации – запасаются дополнительными мощностями на случай, если пострадает жизнеобеспечение. Целый день устанавливали запасной лазерный передатчик – чтобы не терять связи по направленному лучу с Монтемейером и прочими советниками и охранниками Дуарте на станции чужаков. Все, что вписывалось в ее представления о подготовке к силовому конфликту, как бы оправдывало ее страхи – и чем больше находилось им оправданий, тем легче было находить новые подтверждения.

Она была не одна такая. Всех в ее бригаде мучили те же ужасы. Якульский теперь отлучался чаще, чем присутствовал, не надзирал за ходом работ, а только раздавал задания и спрашивал потом, выполнено ли. А после смены уходил рано, даже не подыскивая предлога, кроме «дела не ждут». Салис стал больше пить, выходил на смену похмельный и злой, а в конце рабочего дня неохотно возвращался к себе. Вандеркост… ну, после ложной тревоги с кротом Вандеркост словно усох. Не телом, а тем, как шел по жизни. Стал опасливым и скрупулезным, втянулся в домик, как улитка. Раз, вскоре после известия, что к вратам Сол гонит ледовозная баржа, они сидели в баре, и какая-то молоденькая койя, напившись вдрызг, разоралась, что колонисты на планетах не заслужили ни помощи, ни внимания. «Если им не нравится такое обращение, не надо было обходиться так с нами», и «Они ничем не лучше Марса, разве что не запаслись камнями», и «Пусть заглянут поколений через пять, может, к тому времени сравняемся». Вандеркост поспешно допил и смылся, не попрощавшись. Он теперь шарахался от любой политики, даже такой, с которой все соглашались.