«Не заморачивайся, Жан! – «услышал» он послание генерала. – Бери рюмку и присоединяйся».

Когда недоумевающий Голковский наконец-то обернулся, Корвин встретил его насмешкой:

– Не волнуйся, твои щиты идеальны. Ты всегда был очень аккуратным и хорошим учеником. Я не читал твоих мыслей. Но по тому, как ты извлекал рюмку из шкафа, можно легко догадаться о том, что ты на самом деле думаешь. Садись…

Генерал наполнил поставленную на столик рюмку и пододвинул Сене.

– Пей! – почти приказал он.

Некоторое время длилось молчание, затем Корвин словно нехотя бросил:

– Я вчера наблюдал за комиссией…

При этих словах Голковский похолодел. Но генерал следующей тирадой полностью его успокоил.

– Я видел, как ты прикрыл того капитана… Хм! – Корвин, повертев в руках рюмку, решительно опрокинул ее в себя. Бросил на язык кусочек шоколада и долго молчал, испытывая нервы подчиненного.

– Ты молодец, Жан! Ты очень хорошо понял то, что я тебе сказал. И правильно сделал.

Голковский вопросительно посмотрел на начальство, ожидая продолжения. Начальство хмыкнуло и снова наполнило рюмки.

– Кларка и его выдвиженца надо было поддержать во что бы то ни стало… Жаль, что Гонсалес – слабый ментат… Его бы тебе в пару… Мощная связка получилась бы! Но…

На мгновение на лице Корвина мелькнула лукавая усмешка. Он осторожно с сожалением развел руками, не выпуская наполненную рюмку, и внезапно сменил тему.

– Вчера, Жан, ты прошел главный экзамен в нашей Службе, и теперь обладаешь всеми правами. Удивлен?

Голковский с готовностью кивнул. Видно было, что у Корвина философское настроение, и его сейчас снова занесет на рассуждения «высокого полета». Но также хотелось понять, что такое «все права». Он уже давно подозревал, что внутри службы есть если не один, то несколько «орденов», спаянных в одно целое какой-то общей идеей или целью. И возле них, и внутри них имелись свои «круги посвящения». Возможно, Сеня дорос в доверии до вхождения в один из таких «орденов» с очередным кругом посвящения. Его ожидания оказались не напрасными. Решивший пофилософствовать Корвин начал с места в карьер. Видно, просто стал озвучивать то, о чем в данный момент думал. Он смотрел куда-то в сторону и говорил, говорил, говорил… И это не был обычный пьяный бред спивающегося генерала. Корвин никогда до такого не опускался.

– Поэтому слушай… Главное о нас. Правду, – мрачно начал Корвин. – Мы не американцы, Жан. Мы иные. И эту инаковость мы все ощущаем, как никто другой. Даже латинос или индийцы… или японцы. Японцы вообще стали большими американцами, нежели мы сами… Перестали быть японцами… Но что-то меня занесло не туда. Не то хотел сказать…