– Я засужу вас обоих!
Гарриман прошагал к окну и остановился, глядя наружу. Окно было настоящим – он любил смотреть на небо. Подойдя к нему, Диксон положил ему руку на плечо и мягко сказал:
– Делос, расслабься. Никто не пытается отнять твою мечту. Но ты не можешь лететь прямо сейчас; ты не можешь нас подвести. Мы далеко зашли вместе с тобой; ты обязан двигаться вместе с нами, пока все не будет сделано.
Гарриман не ответил. Диксон продолжал:
– Если ты не испытываешь ко мне особой симпатии, то как насчет Джорджа? Он оставался вместе с тобой
Гарриман резко повернулся и, не обращая внимания на Диксона, обратился к Стронгу:
– Что скажешь, Джордж? И ты считаешь, что я должен остаться?
Стронг потер руки и пожевал губу. Наконец он поднял взгляд:
– Со мной все в порядке, Делос. Поступай, как считаешь нужным.
Гарриман долго стоял, смотря на него, гримасничая, словно готовый заплакать. Потом он хрипло проговорил:
– Ладно, мерзавцы. Я остаюсь.
14
14
То был один из чудесных вечеров, которые стали нередки в районе Пайкс-Пик, после того как грозы отмыли небо. Колея катапульты прямой линией возносилась к вершине горы, склон которой был разрыт, чтобы дать ей дорогу. Гарриман в компании почетных гостей прощался с пассажирами и экипажем «Мэйфлауэра» в только что законченном временном здании космопорта.
Толпы зрителей подступили прямо к рельсам катапульты. Не было нужды держать их вдали от корабля; его двигатели включатся, только когда он достигнет вершины. Охранялись только сам корабль и сияющие рельсы.
Диксон и Стронг стояли рядом, держась у края площадки, отгороженной для пассажиров и официальных лиц. Они наблюдали, как Гарриман подбадривает улетающих.
– До свидания, доктор. Присматривайте за ним, Джанет. Не позволяйте ему отправиться на поиски Лунных Дев[77].
Потом он что-то приватно обсудил с Костером и похлопал молодого человека по спине.
– Держится молодцом, – прошептал Диксон.