Вот так Росарио Сальгадо О’Хэнлон де Циолковски побеждает.

– Дакота, лови меня!

Она бросается к гази. Свободный полет. Без фала. Если она ошиблась, если Дакота неправильно выберет момент, если бот слишком быстро оправится от дезориентации – сама вылетит на частичную орбиту. И можно будет не переживать, как долго продержится система жизнеобеспечения в испорченном КВ-скафе. Она врежется в восточное Море Спокойствия на скорости два целых семьдесят пять сотых километра в секунду – и дело с концом. От нее останется кратер. Может, его даже назовут в ее честь.

И тут Дакота Каур Маккензи засовывает руку за пояс Росарио. Она все поняла: тыкает в переключатель катушки фала и швыряет гаснущую вспышку в бота, когда лебедка спасает их от рубящего взмаха.

– Ксения! – кричит Росарио. – Вращай корабль!

– Мы не на развороте, – начинает капитан.

– Делайте, что говорят! – перебивает Дакота. – На триста шестьдесят!

Пауза. Бот карабкается к ним, высоко подняв клинки, словно какое-то многорукое божество ножей. Росарио подтягивается к шлюзу, защелке, карабину на другом конце фала.

– Держитесь крепче, – говорит Ксения. И мир начинает вращаться. От ускорения пальцы Росарио разжимаются, но Дакота ее ловит. Она успевает! Луна, звезды, Солнце – все вращается. Не смотри. Не смотри, а то стошнит в шлем. Надо посмотреть. Одного взгляда через плечо достаточно: бот отцепился и отлетел на всю длину троса благодаря центростремительному ускорению. Еще секунда – и он начнет подтягиваться обратно. «Орел» кувыркается в лунном небе, и синие огни в соплах его двигателей ориентации то загораются, то гаснут, как на карнавале. Росарио по телу Дакоты взбирается к краю шлюза. Отстегивает карабин. Тот вырывается из ее пальцев. Бот улетает прочь, следуя по собственной беспомощной баллистической траектории. А в твою честь, тварь, никто кратер не назовет.

Все дело в физике. Инерция, трос, техника, только и всего.

– Катись к черту, ты, старье третьей модели, – шепчет Росарио. По общему каналу она сообщает: – Противник уничтожен, капитан.

– Хорошая работа. Спасибо, – говорит Ксения. – А теперь возвращайтесь.

– Отлично, гази, – говорит Дакота Маккензи, когда две женщины протискиваются в шлюз. Это самые грандиозные слова из всех, что говорили Росарио. Она знает ужасные истории о том, как кого-то стошнило в шлем в невесомости. А как насчет слез?

Гравитация возвращается рывками, двигатели системы ориентации переводят «Орел» в режим спуска. Скрутившись в позе зародыша, подвывая от напряжения и облегчения, неся на белом скафе созвездие из капель собственной крови, Росарио Сальгадо О’Хэнлон де Циолковски мчится к Морю Изобилия.