– Да бог его знает… – Иван пожал плечами, позабыв, что напарница не может видеть его жесты. – Ни разу мертвые корабли не видел. Это, наверное, искусственная почва со стен да водяные пары. Смотри, влага там, где струя двигателей попала.

– Ну да. Куда теперь?

– Внутрь. Аварийку включим.

Стены жилого модуля тонули в серой хмари. Пустота давила на плечи, нагоняла страх, отзывавшийся кислым во рту. Они только что, какие-то несколько часов назад, покинули «Циолковский», живой, залитый светом, наполненный гомоном толпы космонавтов, спешивших на вахту и на отдых, дружными компаниями заполнявших парки и спортгородки, и, будто в дурном сне, вернулись, обнаружив кладбище на месте шумного, веселого, дышащего жизнью города. Наденька откашлялась. Тишину разорвал ее голос:

– Сергей Петрович! – Центр почему-то не ответил, и Наденька повернулась к напарнику: – Молчат.

Прошин только пожал плечами. Говорить не хотелось. Девушка включила фонари на плече и на шлеме скафандра, и лучи света разрезали серую мглу, осветив покатый бок рубки с веселыми чертиками меток дополненной реальности. Прошин стряхнул с себя оцепенение:

– Пошли, – голос прозвучал хрипло, пришлось глотнуть воды из запасов скафандра. – Пошли, Надюша, сделаем дело и смотаемся.

– Да, конечно, – девушка посветила вверх, в стороны… Лучи света потерялись в сером царстве. – Пошли скорее.

Прошин включил нашлемный фонарь. Мазнул светом по-вдоль матовой поверхности с хрусталиком иллюминатора, осветил мула, затопавшего вслед хозяевам, и, развернувшись всем телом, – он потом и сам не мог объяснить, зачем – посмотрел назад. Фонарь – настоящий прожектор, батареи выедает за час – осветил две фигуры, стоявшие в ста метрах (сам собой включился дальномер) на обшивке рубки управления. Тускло поблескивали сочленения бронированных скафандров, визиры шлемов целились в их маленький отряд, в руках карабины, с плеча у каждого безоткатное орудие… На таких ребят Прошин насмотрелся на Холте, насмотрелся вдосталь, аж рефлекс выработался: схватив Наденьку в охапку, Иван прыгнул в сторону включая двигатели скафандра. Следом сиганула тележка, а там, где они только что находились, сверкнули молнии.

Наденька раненой птицей забилась в Ивановых руках.

– Фонари выключи!.. – рявкнул Прошин, отчаянно маневрируя.

Покатый бок рубки остался где-то вверху; из серой хмари внезапно показалась серая же стена жилого модуля, и они падали на частокол гидропонных штанг, так и не ставших деревьями, падали на стройные ряды домиков, не знавших тепла человеческого…

– Помоги мне, – просипел Прошин. – Разобьемся… Наденька включила двигатели, и они ударились о стену, подняв тучу пыли. Набранный импульс протащил Ивана с Надеждой по поверхности с высохшим искусственным грунтом. Прошин сложился вокруг гидропонной штанги. От удара полетели звездочки из глаз, перехватило дыхание, и он все боялся, как бы не треснуло стекло шлема сначала у него, потом у девушки – но все обошлось, только Наденька никак не могла встать.