Внезапно боковая дверь распахнулась, и секретарь суда объявил:

– Господа судьи!

На судейское возвышение взошли трое – два полковника и епископ Адемар Монтейльский. Даже если бы у меня оставались какие-то иллюзии относительно исхода этого «процесса», при одном только взгляде на них я бы понял, что для моего друга все кончено. Лица обоих полковников были отмечены стигматами несгибаемой морали и полного отсутствия способности к сочувствию. Из тех, у кого один ответ на любой вопрос: «Военные не думают, а подчиняются».

Лицо епископа выражало благожелательность, но все знали, что он всего лишь флюгер, который всегда поворачивается, куда ветер дует. А сегодня на обвиняемого обрушится буря.

Судьи расселись, и секретарь громко приказал:

– Стража, введите обвиняемого!

Толпа заволновалась и зашепталась, когда двое военных полицейских подтащили к скамье обвиняемых человека, который никак не мог представлять большой угрозы для армии. Осунувшийся, плохо выбритый, со связанными руками и ногами бедолага, которого явно обрабатывали всю ночь, – только с величайшим трудом мне удалось узнать своего друга.

Однако это был он, Косола.

– Господи, что они с ним сделали? – выдохнул я.

Хотя я знал этого человека не так давно, я успел полюбить его. Энергичный, душевный, умный – вот слова, которыми я бы описал его до ареста. Теперь он превратился в жалкую развалину.

Обвиняемого подвели к барьеру и освободили ему от наручников запястья, оставив скованными щиколотки. Полковник, исполнявший роль прокурора, поднялся со своего места и обратился к нему:

– Подсудимый! Вы предстали перед военным трибуналом, так как вам вменяются в вину следующие факты: заговор против Генерального штаба и Церкви, подготовка мятежа, клевета и открытое возражение слову понтифика.

Чудовищность обвинений настолько возмутила меня, что я не сдержал восклицания:

– Чушь!

Сидящий передо мной верзила снова обернулся и посмотрел на меня. Меня удивил его пристальный взгляд, и я вернул ему такой же, прежде чем отвести глаза. Он тоже отвернулся, а прокурор между тем продолжал зачитывать вводную часть:

– Да будет принято к сведению, что обвиняемый отказался от предложенного ему государственного защитника и принял решение защищать себя самостоятельно.

Потом он обратился к суду:

– Господин судья, монсеньор, этот человек был изобличен двумя солдатами, которые, будучи в тот момент в гражданском и по этой причине не возбудив его подозрений, явственно слышали, как он высказывал серьезные обвинения в адрес духовенства и военного руководства этого крестового похода. А именно ставил под сомнение моральные качества членов Совета крестоносцев и клеветал даже на самого Петра Пустынника! К тому же несколько других свидетелей безупречной честности подтвердили, что неоднократно слышали, как он распускает самые грязные слухи, которые ходят на борту этого судна, в частности наиболее вредоносный из них – о так называемом Испепелителе.