Танкред был явно удивлен подобным решением; тем не менее командир отряда снял с него наручники и ограничился предупреждением, что в самом скором времени его вызовут в комиссариат для дачи показаний. После чего Танкред, слишком плохо соображая от усталости и стресса, чтобы еще о чем-нибудь спросить полицейского, отправился к себе в каюту.

Льето выслушал историю до конца, не перебивая друга.

– Голыми руками шесть человек… – выдавил он наконец. – Христом Богом клянусь, с тобой лучше не нарываться. – Он посмотрел на Танкреда, стараясь угадать его мысли. – На этот раз ты влип по полной, верно?

Танкред отставил в сторону кружку с кофе, к которому практически не прикоснулся, – в любом случае тот уже остыл.

– Точно.

– Зато твоя популярность в войсках не пострадает. Аргана от всей души ненавидела почти вся армия крестового похода.

Но Танкред уже не слушал: он смотрел на что-то поверх правого плеча Льето. Тот обернулся и увидел двоих военных полицейских, которые только что вошли в столовую и теперь, кого-то выискивая, оглядывали ряды столов. Вдруг они заметили двух друзей и направились к ним. Все разговоры смолкли, и в большом помещении неожиданно воцарилась тишина.

– Черт возьми, – прошептал Льето, – не собираются же они опять замести тебя на глазах у всех!

Двое военных полицейских остановились у их стола. Кратко отсалютовав, один из них протянул Танкреду запечатанный конверт:

– Танкред Тарентский, мне поручено передать это вам в собственные руки.

Немного удивленный, тот взял письмо, а полицейские снова отдали честь, развернулись и двинулись к выходу. Поскольку ничего особенного больше не предвиделось, остальные потеряли к ним интерес, и разговоры возобновились. Танкред распечатал конверт и пробежал глазами содержимое.

– Это вызов на дисциплинарное заседание Совета крестоносцев, сегодня после полудня, – вкратце сообщил он Льето.

– На Совет крестоносцев? А какая связь? Я-то думал, что делом такого рода займется инспектор Данон.

– Я тоже. И кстати, не лучше ли было бы…

– Брось, в конечном счете чего тебе бояться! Законная самозащита…

– Да-да, конечно…

В этом-то и заключалась для Танкреда суть проблемы. И речь шла не о законности его поступка или юридическом аспекте: проблема была нравственного характера. Разумеется, он защищался от подлого нападения Аргана, и тот принял смерть от собственного оружия. Однако Танкред знал, что не только стремление спасти двоих невинных заставило его вмешаться: скорее им двигало желание схлестнуться с одним из главных своих врагов. Его поведение было продиктовано ненавистью и гневом. Во время драки он повел себя так же, как те, с кем сражался.