Я бросился через брешь в стене, перепрыгивая через камни и заваленных ими раненых, и взялся за тех, кто еще мог сражаться.

Заревев, я отсек стрелку голову. Мельком увидел Гайрока, который крикнул мне: «В проломе африкское солнце жарит сильнее, а, Дан!» Его клинок был самым красным из всех. Наша атака опустошила защитников. Их ряды дрогнули, а потом рассыпались. А затем я услышал вопли Везулы. Горны ревели. Победа была близка, но кровопролитие закончится не скоро. Я убил двоих одним ударом, нанизав обоих на свой меч, но они потянули мою руку вниз, и я получил скользящий удар в голову. Шлем треснул. Он спас мне жизнь, но из-за головокружения я опустился на колени. Сплюнул кровь, подавляя боль и тошноту, и поднял глаза…

Я оказался в «Бункере», а надо мной стоял дюжий воин, наполовину облаченный в броню. Солнце Африка исчезло, а вместо него оказалась грязь кабака нижней Полосы. У воина было грубое лицо, бритый покрытый шрамами череп, а в руке – металлический крюк, который выглядел импровизированным оружием.

Силовая броня, которую он когда-то носил, исчезла, а ее место заняла кожаная кольчуга

– Гайрок… – промямлил я, пытаясь собрать воедино фрагменты того, что произошло между прощанием с Тарригатой и этим моментом.

Вместо того, чтобы сразить меня, Гайрок протянул руку. В мерцающем свете люмена его кожа отливала красным.

– Вставай, брат, – сказал он. Его лицо было забрызгано кровью. Вены на шее вздулись, а дыхание было лихорадочным. Ухмылка, рассекавшая белым полумесяцем его лицо, казалась натянутой. Болезненной.

– Гайрок, – повторил я, вставая и оглядываясь. Нас окружали мертвецы, выпотрошенные и разорванные на куски. Все они были жалкими завсегдатаями «Бункера». Приторно-сладкий запах алкоголя смешался с медной вонью крови. Пол бара блестел ею.

– Это ты… это ты сделал, Гайрок? – спросил я, почувствовав успокаивающее прикосновение рукояти короткого клинка, когда обнажил его.

Гайрок мигнул, раз, другой. Его глаза налились кровью. Кожу покрывал пот. В свете люмена она почти блестела. Усмешка сменилась хмурым взглядом, бешеный зверь старался осознать свое безумие. Как близко я подошел к подобной участи? Сжимавшая крюк рука напряглась, и я почувствовал, как так же отреагировало мое тело.

Он был энергичным, рассудительным и целеустремленным. Я не узнавал стоявшего передо мной человека.

– Где ты, Гайрок? – спросил я, пытаясь не обращать внимания на кровь.

Я никогда не видел его настолько слабым. Гайрок удержал пролом в Абиссне. Сражался в сибирской тундре под атомной бомбежкой.

– В проломе африкское солнце жарит сильнее, Дан, – сказал брат, но он был отрешенным, а его слова – бледным отголоском тех, что он говорил мне много лет назад.