— И в чем же моя ахиллесова пята? — поднял бровь Авери.

— Воспоминания, — ответила Барбара, кладя руку ему на колено. Слишком много воспоминаний.

Авери подумал о Кристине. А потом подумал о смертельном холоде долгих лет после ее смерти. Может, Барбара и права. Может, бывают воспоминания, которые становятся пороком. Может, это как–то связано с пьедесталами и совершенством… и горькой, одинокой радостью сотворения образа слишком прекрасного, чтобы оказаться правдой. Он пытался быть честным… но что толку в честности, когда ищешь подходящий предлог для оправдания поражения. Может, Барбара более права, чем она думает.

— В общем, все детки Бога имеют свои недостатки, — непринужденно сказал он. — Похоже, нам придется некоторые из них превратить в достоинства… А единственные стоящие достоинства в этом мире те, что способствуют нашему выживанию.

13

13

Ночь прошла спокойно. Дежурили они по двое — сперва Барбара с Авери, потом Том и Мэри. И еще одно новшество, неожиданное, но всеми молчаливо одобренное. Спать они отправились тоже парами. Не любовники, нет. Даже не мужчина и женщина. Почти как усталые дети, в поисках утешения тесно прижимающиеся друг к другу.

Прецедент создали Том и Мэри. Авери сказал им, что они могут часика три соснуть, прежде чем настанет их черед заступать на дежурство.

— Жаль, — сказал Том, глядя на Мэри. — Мы только–только познакомились… Ну, ладно, это, наверно, может обождать и до завтра.

— Совсем не обязательно, — неожиданно заявила Мэри. — Хорошей стороной нашего положения является то, что мы совсем не обязаны придерживаться всяких глупых правил приличия.

— Да будет доверие между ворами… — Том протянул Мэри руку. Готова?

— Да, Том.

Они залезли в палатку, ранее носившую имя «мужского общежития». Некоторое время оттуда раздавались приглушенные голоса, потом стало тихо.

И тут Авери увидел, что Барбара плачет. Или не плачет, а просто позволяет слезам Катиться по ее щекам.

— Что случилось?

— Все в порядке, Ричард, — ее голос был совершенно спокоен. — Я просто подумала, что мы наконец–то начинаем становиться людьми. До сегодняшнего дня мы людьми не были. Мы пытались играть выдуманные кем–то роли… все время тараторили выученный загодя текст… Теперь, мне кажется, мы пытаемся найти самих себя. Найти себя друг в друге. В некотором смысле это страшно. Но и хорошо. Действительно хорошо.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — кивнул Авери. — Несколько часов тому назад Тому хотелось забиться в самый дальний, самый темный угол, а мы все чувствовали перед ним свое моральное превосходство… Странно, как все изменилось… Мне начинает казаться, что тот, кто разгромил сегодня наш лагерь, оказал нам тем самым очень большую услугу.