Но вдруг выражение торжества сменилось гримасой боли и бесконечного удивления. Мужчина зашатался. Копье выпало из его руки в тот самый миг, как Авери вонзил нож в золотое тело прямо под ребра.

Мужчина рухнул вперед, чуть не сбив Авери с ног. И только тут землянин увидел торчащий у него из спины другой томагавк — любимый томагавк Тома.

Авери огляделся. Все кругом замерло. Все кругом стало вдруг неподвижным, словно на фотографии. В нескольких ярдах от него женщина наконец–то сумела сесть, опираясь руками о землю, чтобы не упасть. На вершине скалы замерла Барбара с колом от палатки в руках. У подножия скалы, словно куча старого тряпья, лежал Том. Второй золотой мужчина отступил на несколько шагов. На его лице застыло удивленное выражение. Он явно не верил своим глазам.

И вдруг все вновь пришло в движение. Мужчина настороженно начал отступать в сторону женщины, чьи стоны внезапно заглушил пронзительный визг Мэри и вдохновенная ругань Тома. Барбара с мрачным видом все так же держала свой кол, и лишь мужчина у ног Авери не шевелился.

Авери подошел к Тому. Но тот, несмотря на падение с десятифутовой высоты и незажившую рану в плече, уже поднимался на ноги.

— Ты видел этот бросок? — прохрипел он.

— Том, ради Бога! Ты цел?

— Ко всем чертям! Разумеется, нет. У меня все еще есть дырка в плече, в которую можно засунуть сигару. Об этом мы поплачем чуть позже… Ты видел мой бросок, Ричард? Я врезал этому типу прямо в самую серединку! И сам свалился за борт, но это того стоило.

Он попытался встать на левую ногу и с внезапным криком снова сел на землю.

— Теперь, похоже, я себе еще что–то повредил, — сказал он. — Посмотри на них, Ричард. Посмотри на эту расу господ.

Мэри и Барбара что–то кричали, но Том явно их не слышал.

Золотые люди, те двое, что еще остались в живых, обратились в бегство. Мужчина почти тащил на себе женщину. Они хромали по берегу, каждую секунду ожидая погони, надеясь, что успеют добраться до сомнительного убежища лесной чащи.

Авери вздохнул.

— Ты полагаешь, я должен…

— Нет, — покачал головой Том, великодушный в своей победе. — Пусть себе идут. У них, бедняг, теперь свои проблемы… Мне почему–то кажется, что они не вернутся. Их гордость и так преизрядно пострадала… Знаешь, Ричард, — он пошевелил ногой и поморщился от боли, — все это и в самом деле начинает походить на игру — конец света, и конец партии.

26

26