— Есть только один выход. Тянуть жребий.

— Бред какой–то! — Бедфорд почувствовал, как застывает его лицо. Гордость пульсировала в мозгу, как омытая кровью пуля. — Они будут тянуть жребий, проигравшая получит меня и возненавидит на всю оставшуюся жизнь!

— Зачем ей ненавидеть тебя? Подумай головой, Бедфорд. Джоан и Нина все прекрасно понимают. Они…

— Они от меня не в восторге. Я не нравлюсь ни той, ни другой. И ты это знаешь. Если б не знал, не полез бы сюда с разговорами об организационных моментах.

— Как можешь ты понравиться, если не даешь такой возможности? Сидишь бирюк бирюком, игнорируешь девушек. С тех пор, как мы здесь, ты не сказал им и пяти слов!

— Заткнись! — оборвал его Бедфорд. — Не хочу больше об этом. — Собственное горячее дыхание обжигало его сухие губы, сердце бухало в груди. — Завтра утром я возьму свою долю провизии и отправлюсь в город. А ты здесь оставайся со своим чертовым гаремом. Не желаю иметь с вами ничего общего.

Коллинз подался назад.

— Ты хочешь идти один?

— Вот именно. Один. — Он повернулся и пошел вниз, туда, где метались красные языки костра.

Бедфорд добрался до гребня и оглянулся на пройденный путь. Коллинз и его спутницы прошли лишь полдороги наверх, девушки сгибались под тяжестью своей поклажи. Бедфорд пожал плечами. Когда Коллинз, явно не желая оставаться наедине с хищными дамами, предложил компании не разделяться, девушки не стали возражать. Пусть теперь мучаются.

Он подождал, пока они поднимутся, и зашагал вниз по другой стороне холма. Было еще утро, но солнце уже припекало. Внизу, в долине, на заросшем травой берегу ручья, резвилась стая собакоподобных существ. Время от времени одно из животных отделялось от группы и устремлялось в заросли неподалеку. Через несколько минут за ним следовало другое.

Эти животные одновременно интересовали и раздражали Бедфорда. Интересовали потому, что морды у них были слишком человеческие, а раздражали из–за того, что алгоритм их поведения казался ему очень знакомым. Кроме того, слово «собакоподобные» описывало их совсем не точно. Действительно, как группа они напоминали стаю собак, но как минимум у половины из них на задних ногах были копыта, и странно заостренные уши выглядели вовсе не по–собачьи. Но объяснить, что именно тут не так, Бедфорд не мог.

Резвящиеся существа проводили людей взглядами, некоторые залаяли как будто с насмешкой. Бедфорд, сам не зная почему, поежился. Джоан шла прямо за ним, и, оглянувшись через плечо, он заметил, как побледнело ее лицо. Похоже, от отвращения. Он испытывал то же самое. А вот физиономии Коллинза и Нины не выражали ничего. Нет, все–таки не совсем ничего. Смуглое лицо Нины, этакой царицы Савской фабричного разлива, ясно говорило, что она без ума от Коллинза. Ну что ж, ничего нового. Нина — типичная обывательница. Бедфорду хватило одного взгляда, чтобы понять, что она такое. Уж он насмотрелся. Жена — или будущая жена, если все пойдет по накатанной дорожке — приносящая в дом заработок в добавок к заработку мужа. Ради денег способна завести роман с боссом, в остальном же полностью предана своему мужу. Жаждет безопасности и стабильности, ей нужна опора, и Коллинз, с его очевидной мужественностью — в ее обывательском понимании — единственная существующая здесь опора.