Кому-то везет, успевает два или три раза удачу испытать. Но и невезучих много. Один за другим падают недолечившиеся, на смерть посланные. А причина одна — считать немногие научились, да и не у каждого часы имеются. Редеют наши ряды, с каждой секундой и с каждым мгновением. И немногие в рукопашной сходятся с противником.

Сопротивленцы, едва к охотникам подступив ближе, чем на два шага, отбрасывают ненужные луки, вытаскивают малярные кисти и, с криками о близком обеде, до которого еще воевать и воевать, сталкиваются с передовыми шеренгами Охотников.

Первой Баобабова в прямой контакт вступает. Выплескивает из импортного автомата последние шарики с краской, укладывает с десяток человечков нарисованных, в рукопашной решает силу духа испытать. За ней следом те рвутся, кто в атаке уцелел.

Стон проносится над свалкой. Воронье испуганное с криками от трупов шарахается. Затягивается солнышко тучами багряными да пурпурными. То не знак с небес, а переменный ветер силой до трех баллов дым от района, что догорает за спиной, на свалку несет.

Я кручусь рядом с Машкой. Хоть с одной стороны надежно прикрыто. А в рукопашной схватке только успевай головой вертеть, замечать все движения, предугадывать все желания противника. Вот метнулся ко мне с тесаком грузный охотник с глазами черными. Рот в крике распахнут, вроде волнуется, но на самом деле лицо как было кирпичом, так и осталось. Не догадался их создатель эмоций охотникам прибавить, думал, так сойдет.

Как меня и учили, ухожу от колющего удара, перехватываю руку — толстую и на ощупь противную, как поролон клеем облитый — произвожу прием под названием “открытый перелом верхней конечности”. Рука охотника не хрустит, трещит просто, как ветка сухая, но виснет безжизненно, словно натуральная. Охотник удивлен, но не уничтожен. Пока размышляю, куда веником своим мазнуть, между мной и нарисованным какой-то сопротивленец дурной просовывается и, хихикая, в рот разволновавшегося захватчика запихивает горсть снега, краской богато сдобренного. Охотник закатывает черные глаза и без слов, рот-то отравой забит, падает безжизненно.

— Так-то, мужик! — подмигивает мне дурак и дальше несется, рты распахнутые выискивая. Надо бы парня запомнить. В памятнике, который в будущем на поле боя соорудим, должно быть и его лицо. Глядишь, так и целую композицию насобираем.

Со стороны тыла противника слышатся крики: “Вы окружены! Сопротивление бессмысленно! Руки в гору!”

Это славные следователи под руководством капитана Угробова из засадного места поспевают. Вовремя — не вовремя, потомки потом разберутся. Врагу приятная неожиданность, нам помощь. Явственно слышатся одиночные выстрелы из табельного земного оружия. Кто-то не верит в силу краски и пользуется проверенными, но малоэффективными способами уничтожения. Плохо еще капитан с личным составом работает.