Улу я отыскала в малой гостиной. Он грустно сидел под рогатой башкой, перелистывая какой-то роман. Я с грохотом опустилась на диванчик напротив и спокойно поинтересовалась:

— Скучаем?

Ула осторожно ответил:

— Только не в твоем присутствии.

— Что это граф так стремительно отъехал? — спросила я. — Ты же должен был развлекать его изо всех сил. Небось опять наврал, что твой папа незаконнорожденный сын двадцать восьмой фаворитки французского короля.

— Вовсе нет, — обиделся Ула. — Я только тонко намекнул на свою принадлежность к одной королевской династии…

Я потешно воздела к потолку руки, затем шлепнула ими себя по щекам, в общем, изобразила все стадии комического ужаса:

— Ох, Улик, ты б ему лучше сразу навешал бы, что ты внук президента, и дело с концом! А то у меня такое нехорошее предчувствие, что через несколько дней ты провозгласишь себя троюродным племянником китайского императора. У тебя, часом, не мания величия?

Ула надулся:

— Вечно ты меня оскорбляешь! Вот перестану тебя охранять, возьму отпуск…

— Не надо! Прости засранку!

— Вот то-то же! — назидательно произнес Ула и, сочтя тему исчерпанной, перевел разговор на другое. — Ну что там с Рудей? Узнала, что хотела?

— Не совсем, но кое-что прояснилось… — и я пересказала Уле свой разговор с Рудей, подкрепив изображение этого диалога в лицах своими умозаключениями.

Ула оживился и поаплодировал:

— Браво! Твой огуречный лосьон и в самом деле великая вещь. Что ты теперь думаешь делать?

— Непременно нужно залезть в церковь сегодня ночью, — ответила я. — И графа как раз нет дома. Золтан к тому же изображает, что у него мигрень…

— Лично я не одобряю сегодняшнего похода в церковь. Это какое-то ребячество, не знаю, как тебе, а мне вовсе не хочется очутиться ночью среди покойников.

Я удивилась:

— А на небе ты что, среди живых летаешь? Там тоже сплошные покойники.

— Это другое, — уперся Ула. — Мне придется полезть в этот склеп только потому, что я тебя охраняю и должен всюду следовать за тобой, но мне не нравится эта ваша затея! Не нравится, и все тут!