– Ладно. Четыре Байкера Покалипсиса. Война, Голод, Смерть, и этот еще… как его? Грязнение.

– Ну и чего?

– Так они сказали, что типа не против, если мы с ними поедем, так?

– И чего?

– Значит, мы еще другие Четыре Всад… то есть, Байкера Покалипсиса. Так мы тогда кто?

Пауза. Мимо мелькали фары машин на встречной полосе, и им вторили молнии среди туч, и тишина была близка к абсолютной.

– Может, я тоже буду Война? – спросил Большой Тед.

– Да не можешь ты быть Война. Как ты можешь быть Война? Война – это вон она. А ты должен быть чего-то другое.

Лицо Большого Теда скривилось от мыслительного усилия.

– ТТП, – сказал он, наконец. – Я буду Тяжкие Телесные Повреждения. Это я. А вы кто будете?

– Может, я буду Падаль? – предположил Скунс. – Или Нескромные Личные Вопросы?

– Падаль нельзя, – сказал Тяжкие Телесные Повреждения. – Этот уже застолбил, Сгрязнение который. А вот другое – это пожалуйста.

Они ехали в тишине и темноте, и впереди виднелись только красные огоньки задних фар на четырех байках в сотне метров впереди.

Тяжкие Телесные Повреждения, Нескромные Личные Вопросы, Боров и Жирняк.

– Хочу Жестокое Обращение с Животными, – сказал Жирняк.

Боров попытался сообразить, что имел в виду Жирняк: что он за такое обращение или против. Не то, чтобы это имело какое-либо значение.