Я сел на предложенный стул, и мои глаза оказались на одном уровне с глазами старушки.

– Ты мне ничего не говори, – сказала она. – У меня в роду ясновидящие были, да и сама я кое-что умею. И тебе так проще поверить будет. Посмотри мне в глаза.

Я посмотрел.

Потом еще раз посмотрел. Со старушкой происходило что-то странное.

Сначала она пристально вглядывалась в зеркала моей души, потом ее взгляд вдруг остекленел, словно она увидела что-то, чего в любом зеркале в принципе быть не должно. Я никогда не видел, как кролик смотрит на удава, но впечатление складывалось именно такое.

Но я ведь не удав.

Лицо старушки окаменело, и сама она стала похожа на статую, сидящую за столом. Только ее правая рука елозила по белоснежной скатерти, рисуя указательным пальцем непонятные мне фигуры.

Так продолжалось минут пять, и только редкое дыхание старушки говорило о том, что престарелый организм все еще функционирует.

– Алло, – сказал я, когда мне стало скучновато,—Алло.

Абонент был либо недоступен, либо находился вне зоны действия сети.

Осторожно, стараясь не скрипеть дореволюционных времен стулом, я поднялся на ноги и на цыпочках вышел из комнаты. Марина рассматривала иконы с самым заинтересованным видом.

– Вы быстро, – заметила она.

– Я и сам не ожидал, – сказал я. – Но, видите ли, дело в том, что ваша семейная…

То, что произошло сразу вслед за этим, было и для меня, и для Марины еще большей неожиданностью. По степени ожиданности это событие можно было сравнить только со стонами множественного оргазма, раздавшимися в стенах женского монастыря.

Мой уход вывел старушку из ступора, это факт. Но вот куда он ее ввел, можно определить только специальными медицинскими терминами, которыми я не владею.

Дверь распахнулась, и ведунья появилась на пороге. Платка на голове не было, седые волосы находились в полнейшем беспорядке, и баба Нюра напоминала теперь отнюдь не обычную тихую старушку, занимающуюся ведовством. Фурию из ада, вот кого она напоминала.

– Изыди, посланник диавола! – прокричала она, осеняя себя крестным знамением. – Изыди! Отче наш, иже еси… Но избави нас от лукавого! Чур меня, чур!

Это было интересное сочетание христианских молитв и народных суеверий, однако мне было совсем не так любопытно, как могло бы быть при другом раскладе, ибо в правой руке старушка сжимала топорик. Такой, знаете, совсем не магический, а обычный топорик, предназначенный для колки дров. У него еще название такое есть, по-моему, колун. Думаю, череп им тоже запросто можно расколоть.

– Баба Нюра, – строго сказала Марина. Так воспитательница в детском саду называет по имени нашкодившего малыша, чтобы тот прекратил свои безобразия.