С наслаждением потянувшись, я презрительно осмотрел замершую на коленях толпу.

— Скоты! — обозвал я всех и, подойдя к палачу, от души пнул его по ребрам. — Чтобы знал в следующий раз, зараза, кого можно жечь, а кого нет!

Стражники, конечно, не стали относиться ко мне более дружелюбно, но по крайней мере теперь немного опасались. Довольно вежливо они предложили мне следовать за ними.

— Это вообще кто был? — поинтересовался я у дававшего мне ранее полезные советы конвоира.

— Его светлость генерал Гхиар, — шепотом ответил он, оглянувшись по сторонам, — повелитель Солонара.

— Да что ты?! — типа удивился. — Сам повелитель?! Правда, что ли?!

Стражники отчаянно закивали, в ужасе закатывая глаза.

Ну, лично мне генерал по боку, главное — я спасен. Хотелось верить, что его светлость не пересмотрит свое мудрое решение. Правда, чуток напрягал вопрос: с какого такого перепоя генерал спросил вдруг о Бэлле именно меня? Подозрительно это… Ну да жив — и ладненько! С остальным разберусь по ходу…

Мы наконец пришли к высоченной башне. Разумеется, тут не было и пародии на подъемник. Преодолев примерно тысячу ступеней до покоев генерала, я почти искренне сожалел, что не остался на костре, где, наверное, давно уже отмучился бы.

— Говори! — мрачно приказал генерал, едва меня завидев.

Ну а я ненавязчиво потребовал время, чтобы перевести дух после муторного подъема, и чего-нибудь прохладительного — желательно алкогольного. Получив чарку довольно паршивого вина, неспешно им наслаждался. Генерал не сводил с меня взгляда, тяжесть которого очень быстро убедила не выпендриваться.

Небрежно отставив в сторону кубок с недопитой кислятиной, я дружески улыбнулся его светлости.

— Говори! — тоном, от которого по спине пробежали мурашки, снова приказал он.

Особо не вдаваясь в подробности, я описал ему последние минуты жизни Бэлла, на всякий случай усиленно напирая на то, что сам я — простой свидетель.

— Ты уверен, что пикт мертв? — недоверчиво спросил генерал.

— Ну, знаете! — оскорбился я. — С расколотой головой обычно не живут!

— Бэлл не человек, — хмуро сообщил он, словно я до этой мысли еще не допер.

— Того, кто пришиб Бэлла, тоже трудно назвать человеком!

Генерал замер, сосредоточенно обдумывая мою тираду. Минут через пять мне стало скучно, и я решил отвлечь его от грустных мыслей:

— Э-э, ваша светлость, а почему вы вдруг спросили меня о Бэлле, когда я мирно поджаривался?