– Он дал мне пощечину! Пощечину!

Чоча навалился на дверь, Караф, семеня короткими ножками, подскочил ко мне и вцепился в воротник.

– Мерзавец! – выкрикнул он мне в лицо. – Недоносок! Ублюдок! Дал пощечину! Шакалоподобный отпрыск стареющей гиены! Мне пощечину! Мне!! По-ще-чи-ну!!! – речитативом стал повторять он.

Все еще тяжело дыша, я спросил:

– Гленсус сможет включить деформационную машину?

Чоча отошел к противоположной стене и с разбегу ударил в дверь здоровым плечом. Гру-ух! – разнеслось по коридору.

– Величайшему изобретателю Конгломерата! – продолжал неистовствовать коротышка, тряся меня за воротник.

– Машина работает? – повторил я.

– По-ще-чи-ну!!! И вытолкал из моей же лаборатории! Ах-ха!

Гру-ух! – Чоча вновь отошел от не поддавшейся ни на йоту двери.

– Поще…

Я оторвал пальцы ученого от своего воротника, схватил за воротник его самого и прорычал:

– Если сейчас же не ответишь, то получишь еще раз!

В дальнем конце коридора, позади все еще обменивающихся впечатлениями фенголов появились несколько наемников, атакующий их паучник – я узнал в нем Кранта – и пара рыбаков, Карась и ухажер Милки. Последний с томным выражением лица размахивал над головой своим восьмеркообразным музыкальным инструментом. Судя по звукам, ко второму этажу приближалась толпа.

Гру-ух!

– Говори! – повторил я.

– Да, он может включить машину, – подтвердил Караф, с любопытством оглядываясь на Чочу. – Конечно, может. Я сам и обучил его. Собственно говоря, думаю, именно этим он сейчас и занимается.

Гру-ух!

– Сколько нужно времени на то, чтобы машина вошла в рабочий режим?

– Несколько минут… И ему наверняка мешает эта девчонка… И еще пару минут, пока гроздь накопит нужную мощность…