– А если она не подействует?

– Подействует. – Т.С. Давстон похлопал по карману.

– Она что, при тебе? – спросил я.

– Разумеется. В той табакерке, серебряной, гробиком, которую мне подарил профессор Мерлин. Когда придет мой час, когда я буду умирать, я приму ее.

– А ты уверен, что она точно подействует? Что ты ощутишь вечность? Насладишься райским блаженством? Перманентным праздником?

– Нисколько не сомневаюсь.

Я присвистнул.

– Хочешь, я опишу это в своей книге? Неожиданный поворот сюжета в самом конце.

– В своей книге! – Т.С. Давстон сплюнул. Прямо на разбросанные по полу страницы моей книги. – Это издевательство, а не книга. Куча говна. Вот твоей книге, и вот ей еще раз.

И он еще раз плюнул.

– Ты ведешь себя некрасиво, – заметил я.

– Ты предал меня, – сказал он. – Предал, написав всю эту чушь. Ты предал меня. Зачем?

– Чтобы ты приехал сюда, вот зачем. Если бы я написал эту агиографию, которой ты ждал, ты бы никогда не явился. Но я-то знал, что если я напишу все так, как видел, как чувствовал, как все было на самом деле, вот тогда ты точно съедешь с катушек. И ты примчишься сюда, и швырнешь ее мне в физиономию. Когда мистер Крэдбери делал мне предложения, от которых я не мог отказаться, уже тогда я точно знал, что ты жив. Что это ты заказываешь эту книгу. А мне просто необходимо было увидеть тебя еще раз. Всего один раз. Чтобы попрощаться.

– Попрощаться?

– Разумеется, попрощаться. Если бы ты внимательнее читал мою книгу, ты бы знал, о чем я говорю. Например, на этой странице… – Я наклонился, чтобы поднять с пола лист. И поскользнулся на плевке Т.С. Давстона. Или притворился, что поскользнулся. Всего на секунду. Даже на мгновение. Которого было достаточно, чтобы протянуть руку.

И выхватить у него пистолет.

– Вот как оно складывается, – сказал я.

Он дрожал и трясся.

Я покрутил пистолет на пальце.

– Прощай, – сказал я.