— В чем проблема? — спросил он. — Желают славяне слушать библейскую мудрость на своем варварском языке, дайте им то, чего просят. Деньги не пахнут. Но алфавитом византийцев не пользуйтесь, а создайте свой, саботажный. Такой, чтобы никто, кроме вас, его ни понять, ни запомнить не сумел. Славяне сами его читать не смогут и будут обращаться к вам. Тогда-то и возрастут ваши доходы.

Мудр был Николай I, ничего не скажешь. Немецкое духовенство долго ломало головы над тайным алфавитом, но придумать ничего не сумело, сколько ни переписывало латиницу спереди назад и с боку на бок. Тогда додумались обратиться к Константину Философу. Пускай-ка сам он и поможет.

Однажды к Константину явился некто в широченных шароварах и с длинной прядью волос — оселедцем.

— Их бин казак, — заявил посетитель, скрипя сапогами и зубами.

— А мы с тобой не встречались ли в земле хазарской? — спросил Константин, который прощальный вечер в каганате вспоминал сквозь винную дымку.

— Яволь, — отвечал казак и выставил на стол бурдюк вина. — Тринкен на брудершафт?

— Это можно, — согласился Философ, извлекая чаши. — Наливай.

Выпили, закусили чем Бог послал.

После третьей гость завел речь о цели посещения.

— Майне брудер, казаки, — поведал он на плохом славянском, — желают ист тайная азбука, посылать шифр-сообщения. На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят. Депеши попадайт в хенде врага. Тот узнайт планы блицкриг, и казак капут. Ферштеен?

Слава об уме Константина недаром шла по всей Византии, он тут же уразумел, чего от него требуют, и на скорую руку сочинил своему гостю новый алфавит, в котором буква А выглядела наподобие гребенки, В — пенсне, Г — знака процента, Ж — ножниц, а И — телефона. Посетитель спрятал запись с сабо-тажной азбукой за пазухой.

— Данке шен, — поблагодарил он Философа и откланялся. — Ауф видерзеен. Теперь этим собакам-славянам мы, псы-рыцари, покажем наш сумрачный германский гений!

С чем и отбыл.

Константин не придал никакого значения встрече со странным казаком, допил бурдюк в одиночку и позабыл про написанную по пьяни дурацкую азбуку на следующее же утро. А зря.

Мефодий продолжал вести проповеди на славянском языке, которые то разрешали, то опять запрещали. Популярность его в славянском мире росла, с чем немецкое духовенство никак не могло смириться. Каких только доносов они не писали Папе, какой напраслины не возводили! Николаю I это порядком надоело, и в 868 году он вызвал братьев на суд в Рим.

Деваться было некуда, и Львовичи двинулись на священное судилище. Мефодий захватил в дорогу мешок с мощами святого Климентия Римского, надеясь на смягчение приговора. Пока они добирались, Николай I почил во бозе. Его преемник Адриан II, узнавши, что братья несут с собой кости святого Климентия, встретил их торжественно за городом, несмотря на предновогодние снег и мороз. Константин поднес Папе Евангелие и другие книги, переведенные на славянский язык. Папа в знак одобрения возложил их на престол в храме святой Марии и велел провести по ним несколько богослужений в различных церквях Рима.