– Я могу забрать его домой? – спросила Ниночка.

– В принципе да… – обрадовался врач, – только уход за ним очень сложный, вы справитесь?

– Справлюсь, – твердо сказала Ниночка.

– Его нужно будет поить, кормить, мыть. Вы готовы к этому? А то заберете, а потом привезете обратно!

– Да нет, что вы! Только напишите мне все подробно, чтобы я вас больше не беспокоила!

Домой Сашу привезли Малышкин со своим оператором. Корделия утешала Ниночку и обещала помогать. Малышкин сбегал в магазин, в аптеку, и Сашу удобно устроили на разложенном диване. Корделия вызвалась обеспечить специальное питание, калорийное и протертое, чтобы Саша не подавился едой. Врач сказал, что глотательный рефлекс у него сохранился, но нужно соблюдать предельную осторожность и кормить из чайной ложечки, маленькими порциями.

Корделия приготовила суп-пюре из цветной капусты и грейпфрутовый сок, в который добавила щедрую порцию патентованных растворимых витаминов. Малышкины просидели у Ниночки допоздна и ушли с таким расчетом, чтобы успеть на последний поезд метро.

– Зайди завтра ко мне в студию, – попросила Ниночка Корделию, – сообщи, что я заболела и не знаю, когда выйду на работу.

– Не переживай, – сказала Корделия, – ухаживай за Сашей и ни о чем не думай, я все улажу!

– Спасибо вам! – хлюпнула носом Ниночка.

– И не плакать, – похлопал ее по плечу Малышкин, – не плакать ни в коем случае! Все образуется, вот увидишь!

– Мы будем приезжать каждый день! – заверила Корделия Ниночку.

Малышкины ушли, Ниночка подошла к дивану и посмотрела на безжизненное лицо Саши.

– Ты только борись, – прошептала она ему на ухо, – не оставляй меня одну, слышишь?..

Всю ночь за стенами вагончика опять кто-то возился, гремел, водил когтями по деревянной обшивке. Женя спал крепко, без задних ног, и ничего не слышал, а Петр Водорябов не мог сомкнуть глаз из-за этих тревожных звуков. Стены-то у вагончика совсем тонкие, разве это защита, когда снаружи бродит что-то грозное, страшное, высасывающее силы на расстоянии?

Водорябов завернулся в одеяло и сжался в комок, подтянув колени к подбородку, но его все равно била крупная дрожь как от сильного холода. А потом он услышал голос. Нечто шептало прямо у него в голове, и пасечник подумал, что вот так, наверное, и сходят с ума.

– Не уйдешь, – шелестело где-то между правым и левым ухом, – не спасешься!

Водорябов накрыл голову подушкой, но шепот легко проникал и сквозь нее.

– Пойдем с нами, старик, пойдем с нами… Здесь хорошо, покойно, нет ни бед, ни печалей, пойдем!

Ему вдруг безумно захотелось выйти на воздух, увидеть тех, кто его так настойчиво зовет. Страх необъяснимым образом исчез, и Водорябову стало тепло и весело на душе. Он откинул одеяло, резко встал с койки и пошел к двери.