‑ Входи.

‑ Ну, Вы первый?!

‑ Туда ты идёшь без нас. Вон, видишь ворота. Тебе надо подойти к ним вплотную.

‑ И всё? Так просто? Ну, тогда я пойду? Да?

‑ Да!

‑ Григорий Алексеевич, а куда они ведут?

‑ Тебе надо просто постоять вон там, и всё. Тебе не надо туда заходить. Уратмир, либо полная свобода на огромной территории дикой и нетронутой природы Сибири, либо ты нам помогаешь?

Зайдя в прозрачную дверь, мне тут же стало не по себе. Я сразу же оглянулся назад.

‑ Туда, иди туда.

Не слыша слов, Григория Алексеевича, но прочитав их по его губам, я осторожными шагами подошёл к двери и стал подле неё на расстоянии шага. Ничего не происходило, она всё так же мигала синими тонами. Эта дверь больше напоминала мне ворота. Я осмотрел её заглаженные, почти невидимые створы и опять развернулся к Канцлеру, который, затаив дыхание, явно ждал другой реакции. В более лучшем настроении пребывал Владимир Дмитриевич, с которого спало напряжение и взвинченность. В его мимике прослеживались нотки ироничной радости, особенно в те моменты, когда он посматривал на недоумевающего Канцлера. Я тоже перестал переживать за свою жизнь и даже, со свойственной моей натуре привычкой, начал паясничать. Я хорошо понимал, что был в руках людей с большими возможностями, рассказывающих мне какую-то ерунду. Расскажи я кому-то про это ‑ и меня признали бы психом. А по факту, не объяснили ни слова, да вдобавок, косвенно угрожая убийством, заставили стать, якобы, в неопасное место. И тем не менее я всё же начал пританцовывать, что ещё больше усугубило настроение «хитрого дипломата». Не выдержав, он губами и жестом, проведя рукой по горлу, сказал мне: «Всё, хватит, выходи!».

И позвал меня рукой. После чего вступил в живой диалог с Генерал-аншефом, который почему-то был несказанно рад такому раскладу.

‑ Ладно, дверь, ну, или ворота, странно всё, конечно, прикольно мерцаете, но мне пора! Гуд бай, в общем, до свидания! Хорошо, что всё так закончилось! ‑ после этих прощальных слов я хлопнул ладонью по одной из створок. Это действие повлекло за собой неожиданные для меня последствия. Всё вокруг, зашипев и загремев, пустило панику в моё сердце. Меня начало покачивать, а точнее, начала трястись земля. Первое, о чём я подумал, было довольно не тривиально, и звучало как лозунг прыгнувшего из самолёта парашютиста, забывшего надеть парашют: «Мне конец!». Как мог парашютист прыгнуть без парашюта? Да, так же, как я оказался здесь! Моя ситуация ничем не отличалась, я тоже не знал, что я тут делаю. Но я знал, что меня ждёт в итоге. Поддавшись панике, я бросился к стеклянной двери, прося Канцлера отворить её. Поняв, его интерес к тому, что произойдёт дальше, пришло осознание: «Дверь он не откроет!». Все мои глухие удары по стеклу привели к мысли, что стекляшка как минимум бронированная, а грохот и гул всё усиливался.