Не успел Президент сказать ещё что-нибудь, как в палатку, неся на руках обессиленную Салли Ларгос, зашёл Уратмир.

Мой родной город, три дня спустя. Раннее, ранее утро, дом Софии. Войдя через балкон и наслаждаясь сладким сном моего ангела, который был для меня самой большой наградой, я размышлял о том, как объяснить любимой причину своего внезапного исчезновения. Спрыгнув с балкона и мигом сбегав в ближайший круглосуточный магазин, я спешил закончить тот завтрак, который хотел сделать в то заветное утро.

Восемь часов утра. Её будильник оповестил о приходе нового дня. Оставив поднос с яичницей и сметанным салатом из помидоров в опочивальне, я выскочил на улицу.

‑ О, Господи! Кто поставил будильник на восемь? Странно…

Я слышал, как она просыпается и ждал под балконом реакции на мой завтрак с прилагающимся к нему конвертом.

‑ Что это? ‑ проговорила София, проигнорировав чудесную сладко пахнущую, поджаренную яичницу. Она сначала взяла конверт и прочитала вслух: «Приятного аппетита! Как только позавтракаешь, пожалуйста, выйди на балкон!».

Прочитав это по слогам и отставив поднос с едой, она мигом выбежала на улицу. Я стоял внизу, широко улыбаясь, с распростёртыми руками, приглашая её в свои объятия. Но реакция на моё появление была, мягко говоря, «немного» другой, а точнее, совершенно противоположной.

‑ Сволочь! Подлец! Я убью тебя!

После этих радушных слов она бросилась ко мне вниз, продолжая проговаривать:

‑ Приятного аппетита?! Приятного аппетита?! Это и всё, что ты мне желаешь? Появляешься такой улыбающийся! Подаёшь завтрак! Да как ты вообще пробрался в дом? И приятного аппетита он мне желает? А? Ты смотри!..

Вся эта ругань сопровождалась её попытками посильней меня ударить. Даже при всех новых возможностях я с трудом уворачивался от неё.

‑ Где ты был?! Скажи мне, куда ты делся? Знаешь, что я пережила без тебя? Я была у твоих родителей, которые тоже первую неделю не знали, где ты. Чуть с ума не сошли! А потом, слава Богу, какой-то министр сообщил, что ты, якобы, находишься на каких-то особо актуальных и важных раскопках. А потом твой примитивный и лощёный дядя Вова поставил меня в известность, что ты уехал далеко и надолго, твой телефон выключен! За что? Объясни! Что я тебе сделала? Я выбрала тебя, понимаешь?!

Её речь переросла в громкое искреннее рыдание. Я прижал её к себе. Мне было очень плохо, но я не знал, что сказать.

‑ Прости!

‑ Ты обещаешь, что не заставишь меня больше плакать? Ты обещаешь?

Отказать моей восхитительной девушке было невозможно, тем более, если это зависело от меня.