‑ Дмитрий Олегович, знаете, я уже совсем не хочу ничего понимать. Парня жалко. Убьют ведь или же у них будет ещё один заложник.

‑ Что ты заказал из меню?

‑ Куриные ножки и гарнир какой есть…

Министр привстал с лавочки и показал рукой повару, что ему то же самое. Они молча сидели и ждали свой поздний обед. Вдруг уставший служивый увидел спешащего к нему Артура, впопыхах подбегавшего к нему.

‑ Здравия желаю, Дмитрий Олегович. Абдулла Абадаевич, он ушёл!

‑ Что значит «он ушёл»?

‑ Не знаю! Как только он вошёл в лес, мы тут же его потеряли! Он словно сквозь землю провалился.

‑ Кто может от тебя уйти?! Объясни, Артур?!

Абдулла расширенными глазами посмотрел на министра, который, выдохнув, махнул рукой.

‑ Пойдём, блюда готовы, ‑ похлопав бывалого, повидавшего виды вояку по спине, сказал министр и направился к повару…

Я двигался очень быстро, но при этом не терял бдительности. Через три минуты, прибыв к искомой оборонительно-укреплённой позиции террористов, вмиг взобрался на огромную сосну, с которой было хорошо видно их укрепление, сделанное явно на скорую руку. Погода была пасмурной, я внимательно прислушался. На слух их диалект был непонятен, но я знал, принимал и понимал, что они выражают друг другу, словно читая код их речи. Туман всё сильнее опускался по склону горы в радиусе сорока километров. Я ощущал большое скопление вооружённых людей. Всё это пространство было насыщено их пороками, грязным поведением, тревожностью, раздражительностью, угнетённостью помыслов. Для того чтобы они перестали меня видеть, мне предстояло весьма сосредоточиться и контролировать большое количество этих морально развращённых людей. Бессовестность делала их слабыми, пороки ‑ близорукими и податливыми моей сути, отнимая возможность сопротивляться. Их разложение давало мне право на другое запоминание их возможностей на попытки. Один из террористов ответил по рации, это была проверка его позиции, время пришло, пора было действовать.

‑ Эй, почём нынче революция?

Обезвредив и связав пластиковыми наручниками очень сильно обескураженных дозорных, я подсчитал, что время пошло на секунды. Моё обнаружение укладывалось максимум в шесть минут. Глубокое, напряжённое дыхание отсчитывало время. Пространство лагеря искрило от озлобленности этих размытых опороченных людей. Запах смерти вперемешку с пьянящим азартом щекотливости момента создавал для них только один путь – безжалостно убивать. Я понимал, что эти недоноски пойдут на смерть. Их мысли, одурманенные наркотическими средствами, определяли решительность в настроении выполнить задуманное ‑ убить побольше людей. Такой дикой ненависти я ещё никогда не ощущал. Как они ещё друг друга не позагрызли? Оказавшись в самом центре временного лагеря и оглядевшись, мне стало понятно, что найти Салли Ларгос в таком количестве палаток будет проблематично, а часы безжалостно тикали. Сосредоточившись, я попытался почувствовать страх и беспомощность напуганных заложников среди этих кровожадных нелюдей, сидящих на игле. Но не это привело меня к цели. Громкий крик вдалеке, слышный даже обычному человеку, привлёк моё внимание.