Такое откровение Канцлера поразило меня. Складывалось мнение, что РВБМХ играет в какую-то свою игру, где все вокруг просто пешки, играющие свои роли по уже давно написанным сценариям. Но они часто забывали, что без шахматной доски все фигуры равны. Наверное, именно это сейчас тревожило Канцлера. Я очень хотел увидеть Салли, для меня это было необходимо, нельзя вот так взять и просто уехать, оставив массу недомолвок.

‑ Сэр, но в чём дело? Ведь у меня ещё сутки, на отдых.

‑ А у Земли их пять! Уратмир, сейчас не то время, чтобы упираться. Сделай, как я тебе говорю. Пойми, планета и её мир в серьёзной опасности.

‑ Пять дней? Планета?!

‑ Да, планета! Все мы! Я буду ждать внизу. У тебя две минуты, и не надо бежать к этой красивой молодой зазнобе. Пожалуйста, не делай больше глупостей. Поверь, сейчас любая твоя ошибка может стать роковой и теперь уже для нас всех.

Канцлер, обуреваемый неспецифическим для себя испугом, отправился вниз. В тот момент я ещё не понимал, какая беда почтила своим присутствием наш хрупкий шарик.

Престольный Град, эти же сутки.

‑ Григорий Алексеевич, мы что, едем в Кром?

Канцлер всю дорогу молчал, его мысли были совсем в другом месте. Изменяющиеся пейзажи внутри стен Крома давали понять, что меня ведут к Президенту. От этого почему-то становилось не по себе. Видимо, ситуация была критической. В голове крутилась масса ситуаций, которые могли произойти, и где я мог быть нужен: от кражи террористами ядерного вооружения до контакта с инопланетянами – второе было обусловлено излишеством просмотров фантастических боевиков, но эти мысли хотя бы немного веселили меня. Мы шли по каким-то странным коридорам центра нашей столицы, сначала спускались по древним лестницам князей, царей, императоров, генсеков, потом мы шли уже по каким-то современным порожкам. Я чувствовал величие этих стен, коридоры были насыщены энергией громадных возможностей, судьбоносных решений, интриг, переворотов, было понятно: здесь вершились судьбы народов. Подойдя к какому-то лифту, я не сдержался и спросил: «Владимир Дмитриевич, что же всё-таки происходит?».

Чрезвычайно большой лифт, совершенно не соответствующий входной двери, с невероятной скоростью помчался вниз. Складывалось впечатление, что мы продвигаемся на другую сторону планеты или, как минимум, к её ядру. Наконец, он остановился, маленькие двери отворились, и моему взору открылся огромный, прекрасный, светлый коридор, выполненный в необычном стиле. Стены сияли сизым светом, высота полукруглых сводов была невообразима, человек напоминал тут муравья в готическом соборе. Странно, мне почему-то казалось, что мы находились не под землёй. Я вступал на синию, явно нерукотворного, скорее всего, внеземного производства дорожку, напоминающую бархатный ковёр. У меня был только один вопрос: «Кто мог сшить такое?». Не теряя ни минуты, чтобы полюбоваться этим архитектурным чудом, мы очень быстро следовали к таким же изумительно сказочным воротам, на створах которых была изображена какая-то серебряная девушка. По обеим сторонам коридора стояли удивительной красоты статуи, напоминающие людей, но с золотистой кожей. Именно кожу старательно пытался передать скульптор. Головы чудесных золотых людей венчали большие куполообразные короны, а тела были облечены в длинные тоги, свисающие даже с постаментов. Казалось, что они величественно, будто карающе смотрят на проходящих мимо. Странно, но при всей горделивости и золотистости глаза их были глубоко черны. Такой естественный взор явно оживлял величественные статуи. Подойдя ближе к вратам, я разглядел серебряную девушку. На правом створе она держала в руках какую-то галактику, а на другом ‑ она стояла напротив нашего земного шара. Но тут мне было кое-что непонятно: наша планета была окружена несколькими естественными спутниками. Либо это были глюки великого строителя, либо эта девушка и была великим архитектором. Её глаза были золотыми. Ворота отворились, и мы вошли в большой тёмно-зелёный зал, где вокруг овального молочного и чёрного шахматного стола разместилась вся верхушка РВБМХ и Президент. Генерал-аншеф остановился возле пустого кресла и попросил меня, обойдя стол, подойти к Президенту, кресло которого было немного поодаль от стола и заметно возвышалось над остальными. Он находился будто в ложе и напоминал достопочтенного мастера, сидящего в своём храме. Подходя к задумчивому Президенту, я услышал громкий голос великого Канцлера. Это тут же остановило меня в двух шагах от нашего руководителя.