— Отец карбонадо… — прошептали рядом. — Не может быть. Не подходить! Не подходить!
Подходить? Оптимист… ботанический…
Какое там подходить, тут суметь бы доползти… причем в противоположную сторону…
— Мортуги! Не подходить! Бить на…
— Помогите!
Человеческий крик ударил по ушам, и, не веря своим глазам, я увидела, как тот первый мешок, который сверток, стал биться на земле и из него выпросталась чья-то рука, очень белая в темноте… Нам бросили человека? Зачем?!
Свист и треск, и на втором мешке вдруг выросли две дрожащие стрелы. А потом появились
Жуки. Или пауки. Или еще что-то ползучее. И пахучее, спасу нет!
— Мортуги! Мортуги! Не подпускайте их к себе. Дарья, осторожно!
— Помогите! — рвался из свертка человек, и я вдруг поняла, что он связан. — Помоги-и-и… а-а!
Эх, ну почему, когда надо, под рукой нет дихлофоса! Дубинка против тварей не оружие…
Ночь стала светлей — кто-то поджег дерево, увешанное паутиной птицежора. Ненастоящей паутиной. Настоящая не горит. Огонь вспыхнул факелом, от дерева посыпались искры. По земле, окончательно сбивая зрение, заметались неровные тени. Мимо пролетала размытая тень, новая вспышка пламени залила траву, и еще одна, и потом. Я не смотрела. Я уже была рядом… и старалась не дышать.
Человек больше не кричал, он скорчился и застыл лицом вниз, а на руке виднелось черное с красным. Черное шевелилось…
Я успела схватить человека и дернуть к себе, подальше от расползающегося черного пятна.
Прежде чем дикая боль прошила мои руки, я осознала две вещи. Первая: человек — немолодой мужчина, чем-то похожий на давешнего фенана, — закрывал своим телом еще одно тело, маленькое. И второе: черные твари умели не только ползать, но и прыгать.
Да, еще третье: жалились они больно…
— Дарья, назад! Назад!
Справа вспыхнуло еще одно дерево. Еще. Полыхала трава, словно ее полили бензином, полыхала, кажется, сама земля, испуганно метался какой-то несчастливый сторожок, застрявший в огненном кольце. Сейчас, маленький, я помогу… только отнесу этих…