Микеле и Джано облегченно вздохнули, подумав, что миссия по спасению закончена, и потребовали, чтобы я ушла, и ушла быстро! Тут очень опасно, они должны выжечь мортугов, пока это возможно.

Но они рано обрадовались. Нет, я ушла, причем в ту сторону, куда просили, и даже на горящее дерево не наткнулась по дороге. Но я вернулась.

Микеле, уже нацелившийся метнуть в расползающихся мортугов очередной огненный заряд, взвыл, когда снова увидел мою пошатывающуюся фигуру. Я топала прямо к остаткам мортугов, не реагировала на окрики и кого-то уговаривала «сделать из этих уродов колбаску». Джано рванулся ко мне — уговорить уйти и, если надо, выпихнуть силой, но я спустила на землю птицежора и пообещала, что «щас будет все путем, защита, как «Орбит», всегда придет на помощь!»

— Дарья, а кто такой «Орбит»?

Я вернулась в реальность. К оживленному Алишеру, молчаливо разлегшемуся у меня на животе Левчику и тихому Менялке, который под шумок уплетал опытную партию варенья из местных ягод…

— А он что?

— Кто? — не понял Шер.

— Ну птицежор! Он что сделал?

— А он мортугов собрал.

— Как?

— Ну… Ты скомандовала, он и стал собирать. Замотал в паутину, упаковал, как эти твои… сосиски. Вампирам осталось только чары сверху наложить. Так кто такой этот «Орбит»? Он правда всем помогает? Ой, а как красиво ты спалила соседскую свалку…

Глава 27

Глава 27

— Милый, но ведь у тебя есть я!

— Это точно. Мне хана…

Из рапорта Дауда ибн-Саддих из расы мутахаллиб (изменчивых) земли Асфер. Ныне — летучей головы.

Выбраться из Инфериоры оказалось сложнее, чем забраться в нее — острозубые растревожились и принялись дотошно обследовать каждый угол. Пришлось затаиться в собственном тайнике, переждать волнение и, выждав должное время, прокрасться укромными закоулками в приютивший меня дом…

Однако добравшись до искомого дома, я замер и подумал, что, возможно, зря ушел из башни. Клянусь кольцом пресветлого Нейгэллаха и кинжалом его темного близнеца, там точно было спокойнее.

По словам седобородых мудрецов, именно так выглядит джахрим — место загробного пребывания для заблудших и недостойных. Огонь, обжигающий тело, нестерпимый шум, терзающий слух, и непристойные зрелища, смущающие сердце.

Деревья полыхали, треща и искрясь в темноте, вопли возмущали ночное спокойствие и сеяли страх, а зрелище… Одного вида пожара в саду «солнцеглазого» было уже достаточно для того, чтобы разрушить покой правоверного и его веру в порядок, а тут еще добавилось зрелище моей временной хозяйки, скачущей по саду в своих (о, Шергэллах и его козни!), в своих непристойных шароварах, да еще с открытой шеей!