Все напряженно ждали. Чародеи замерли, как статуи. А я смотрела на них так, словно, только что увидела их впервые. Альриша гордо вскинула голову. Да, она действительно была похожа на повзрослевшую Эльзу из «Холодного Сердца». Ее растрепанная светлая коса, тонкая девичья фигурка с покатыми плечами, которую так изящно облегало голубое платье, правильные черты лица могли ввести в заблуждение кого угодно. Но стоило взглянуть ей в глаза, как на тебя смотрели большие, светлые и холодные глаза убийцы. Рядом с ней стоял, широко расставив ноги, огромный, как медведь гризли, широкоплечий Шеат в багровых доспехах. Его хмурое лицо, коротко стриженые волосы, черная бородка, широкие черные дуги бровей, которые он постоянно хмурил, придавали ему очень внушительный и грозный вид вечного воителя. Но стоило взглянуть ему в глаза, как сразу становилось понятно, это — глаза не защитника. Это — глаза убийцы. Рядом стояла Альциона, нервно теребя рукав. Пожилая, немного располневшая, седая женщина, которая старается выглядеть моложе своих лет, и у которой это плохо получается. Наверное, это платье с диким узором, смахивающим на ковер, который я сняла со стены после смерти моей бабушки, во времена молодости пожилой чародейки, считалось писком моды. И пусть никого не вводит в заблуждение ее строгий и в то же время ласковый взгляд старой школьной учительницы, искренне любящей свой непоседливый класс. Она такая же убийца, как и остальные. Гидеон. Лысый, ничем не примечательный чародей с крючковатым носом из которого торчат темные волосы. Одень на него костюм, он сразу превратится в среднестатистического директора ООО «Рога и копыта», поигрывающего ключами новенькой иномарки, пока сотрудники едва сводят концы с концами. Кейд — худенький чародей с жиденькой бородкой, которому впору взахлеб рассказывать о том, как в «НИИ скрестили ужа с ежом», прижимая к груди потертый портфель, поправляя очки в роговой оправе и переминаясь в старых ботинках на остановке общественного транспорта рядом с общежитием для научных сотрудников. Вон тот чародей, чьего имени я так и не узнала, с длинной седой бородой, смахивает на доброго волшебника из детской сказки. Но его показное благодушие никак не сочетается с волчим взглядом. А толстяк с носом — картошкой и постоянной ухмылкой, кажется, бывший учитель «Швабры», смахивает на зажравшегося таксиста, которому, прежде чем втиснуться между рулем и сидением, нужно сделать глубокий выдох. Всех их объединяло одно. Жажда власти. Глиза смотрела на меня печальными глазами «бедной овечки», которую просто вынуждают делать то, что ей не нравится. «Простите меня, я такая слабохарактерная… Не давите на меня, пожалуйста… Я сделаю все, что вы скажете!» — читалось на ее лице, но в глубине ее расширенных зрачков застыла смесь ужаса и восхищения. Бульдожка и все остальные конторские крысы смотрели так, как смотрят некоторые госслужащие среднего звена на «простых смертных». Они гордятся своей должностью, однако прекрасно понимают, что не заслужили ее. Они прогибаются перед начальством и самоутверждаются за счет подчиненных. Последнее они делают с таким наслаждением, которое испытывают люди, некогда обделенные властью и полномочиями, но по воле случая получившие и то, и другое.