Когда Кроконяшка немного отошла от шока, она не стала сдирать все это безобразие, но при этом начала как-то странно на меня коситься. Словно мучительно решая, что будет болезненней: сожрать меня живьем, или медленно растворить в кислоте…

Хотя лично я ее недовольства не понимал. Девочки ведь должны любить розовое и стразики? Или она не "она"?

Хм… А яйцо тогда как получилось?

Кстати да, так кто же все-таки папаша? Или у Кислотников долгий период созревания и "залетела" Няшка еще до встречи с моим отрядом?

Пока раздумывал, мы успели подняться наверх, в особняк, загрузиться в две кареты и отчалить в неизвестном для меня направлении…

Глядя через зашторенное полупрозрачной тканью окошко на вечерний город и клонящееся к закату светило, я вдруг ощутил пробежавший по спине озноб, который дополз аж до колен, развернулся обратно и по бедрам медленно заполз в начавшую нестерпимо свербеть задницу.

Кажется, предстоящая ночь будет, мягко говоря, веселой…

***

Тем временем сидящая за заваленным бумагами столом Василиса откинулась на спинку кресла, устало потерла глаза и с хрустом размяла затекшую шею.

С печальным вздохом штатный стратег и личная героиня Ее Высочества оглядела горы не разобранных бумаг.

Тут затылок девушки кольнуло чувство угрозы, но было уже поздно.

Дверь слетела с петель и в комнату вошли двое мужчин, одетых в тяжелую броню. Убедившись, что кроме нахмурившейся девушки, в комнате больше никого не осталось, они разошлись по сторонам от входа, пропуская внутрь массивную фигуру своего хозяина.

— Гирви, как это понимать? — холодно спросила Василиса, глядя на неспешно приближающегося к ней мужчину.

Хотя она уже и так все поняла.

— Смена власти, — ухмыльнулся лысый здоровяк и, больше не давая Василисе сказать ни слова, одним молниеносным движением обнажил клинок и вогнал его точно в сердце девушки.

— Сукин сын… — выдохнула героиня и безвольно повисла на клинке.

— Может быть. Но я, по крайней мере, живой сукин сын, — ответил Гирви, выдергивая клинок и стряхивая с него кровь. После чего обернулся к ожидающим его бойцам. — Пошли, парни. Работы у нас сегодня будет еще…

Договорить он не успел.

Раздался скрежет брони и треск ломаемых костей.

Ощутив очень и очень странное чувство, предатель опустил взгляд вниз и увидел торчащую из своей груди хрупкую женскую руку, сжимающую его еще бьющееся сердце…