— Ну к… — договорить он не успел: Гагат с выпученными глазами промчался мимо него, не задерживаясь, и ему не оставалось ничего другого, как поспешить занять его место в комнате волшебника Сергия.
— Что, опять чихал?
— Ага. Апчхи. Да.
— Будь здоров.
— Спасибо!
— Ну давай, допиваем твое произведение, и на боковую, ладно? Что-то с него еще пуще в сон потянуло, — смачно зевая в кулак, предложил Волк.
— Да-да, конечно.
И одним большущим глотком, обжигая рот и не получая от этого радости, новый лже-Виктор опорожнил всю чашку.
— Тебе понравился? — едва ворочая ошпаренным языком, но счастливо ухмыляясь, поинтересовался он у Серого.
— Ну как тебе сказать… Чтобы не обидеть…
— Как… Неужели… Неужели… Нет!.. Нет!!! Не может быть!!! — Изменившись в лице, лже-Виктор схватился за голову, за грудь, за бок и, едва не перевернув стол, вновь выбежал в коридор.
— Витя… Виктор… — несся ему вслед взволнованный голос Серого. — Да не расстраивайся ты так! Подумаешь, кофий какой-то паршивый не понравился. Ну гадость! Ну и что! Я потом его еще раз попробую, если ты это так близко к сердцу принимаешь.
Но никто на его слова так и не отозвался.
Пожав плечами, Волк снова зевнул, зябко поежился — когда ему хотелось спать, он мерз в любую жару — и, положив рядом с собой меч, завалился на Масдая, давно уже спавшего и в кои-то веки даже не храпевшего, чтобы последовать его примеру. Отдых обещал быть приятным. И в засыпающем сознании лукоморца промелькнула и угасла мысль: «Интересно, когда это Витек успел пристраститься к кофе? Мы же первый раз в городе. Или он у них под землей тоже растет? Где-нибудь за базальтовым полем? Надо будет поинтересоваться. Ну и напиток эти сулеймане придумали, отрава отравой…»
…Где-то недалеко играли дети.
Они гонялись друг за другом, визжали, кричали и, кажется, ссорились.
Иванушка почувствовал, что уже совсем скоро, минут через тридцать, он сможет приоткрыть глаза и попытаться встать.
Теплый деликатный ветерок осторожно взъерошивал его растрепавшиеся волосы.
Над головой шумела густая листва, навевая прохладу.