И ушел, как только в серебряной глади появился прекрасный вид на лежащего Реггена и двух личностей, с остервенением пинающих мага. Один, тощий как жердь, зажимал кровавую рану на шее, второй был поплотнее и зубами затягивал перевязку на правой руке, пытаясь при этом что-то выплести левой. Из-под его пальцев летели зеленые искры, из-под пальцев тощего – быстро гаснущие огоньки, из ртов обоих – проклятия вперемешку с шипящей бранью. Что-то о напитавшихся зверях и оборванных токах.

И неспособность колдовать их напугала не так сильно, как открывший глаза задохлик. Они шарахнулись от медленно поднявшегося Реггена, заорали, когда он оскалился не хуже зверя и сделал к ним плавный шаг. Что было дальше, я не увидела, на меня свалился рысенок, вновь крошечно-маленький и весь в крови. Не зная, что делать, я испугалась. Чем помочь? Отмыть, молоком напоить, запаниковать?..

– Лобастый?! – позвала, ни на что не надеясь.

И в серебре окна граф, загнавший противников в угол, вдруг как подкошенный рухнул. Маги перестали ломиться в закрытые двери и повторно рискнули задохлику наподдать. В этот раз метили в голову.

– Регген?!

– Гр-ря! – рыкнули мне в самое ухо и махнули лапой, отчего по глади портала пошла рябь, а в моих коленках – дрожь. – Гр-р-р?

Встревоженный взгляд щенка отвлек меня от новой панической волны, но не успокоил.

Я предъявила рыся.

– В-в-вот. А Вардо жив?

– Фр, – ответили мне, явно попросив молчать. Затем лапой показали на рыся, на свой верхний клык, опять на рыся, на клык, на меня.

Клыковое кольцо!

Догадка оказалась верной. Стоило его снять, рысенок исчез, а вслед за ним – щенок и рябь в серебряной глади. Я с тревогой всмотрелась в нее и рассмеялась. Регген остался жив, с головой и все с тем же жутким оскалом. Первых магов пригвоздил к полу светящейся сеткой и теперь беззвучной тенью шел к двум другим, ничего не подозревающим. Короткая, незаметная глазу схватка, и вновь двое лежат, один стоит. А затем идет в неизвестном направлении по затемненному коридору, мимо высоких деревянных дверей, голых стен и темных силуэтов, что, выступив из каменной кладки, поворачивали вслед за ним головы.

– Святые угодники! Да обернись же ты! Лобастый! – воскликнула я. Регген упал, возмущенная желтоглазая морда тут же оказалась напротив меня. – Там тени, – сказала я, только сейчас сообразив, что отвлекать щенка не стоило.

Он это подтвердил, сморщив нос и тихо вякнув.

– Но они же страшные, – добавила в свое оправдание и указала на блюдо в тот самый момент, когда в бесчувственного Реггена полетел ярко-красный сгусток тумана. – Лобастый!