Кирдец также не бездействовал. Со всех сторон «запели» свистудки десятников и сотников королевской стражи.

Пора было действовать. Иначе кровопролитие было бы неизбежно.

— Хау, — шепнул я на ухо Кульдульперпуксу, который к тому времени успел ретироваться с «передовой», то есть с края помоста, и наблюдал за развитием событий, выглядывая из-за трона. — Выпускай претендентку, тупица, иначе покрошат твоих стражников. Сам же знаешь, князья прибыли на праздник с целыми армиями.

— А вдруг…, — шепотом начал возражать своему «божеству» перепуганный до смерти король.

— Никаких вдруг, идиот! — Препираться и выбирать выражения не было ни времени (кое-где уже слышался звон клинков), ни желания. — У нее ничего не получится, а ты выиграешь время. Хау, я все сказал!

И король решился. Он покинул убежище и воздев руку, вновь «похвалился» своим пронзительным фальцетом:

— Хау! Всем стоять!!!

Как ни странно, но все застыли на своих местах, словно игроки в «Замри-отомри». Шум мгновенно сошел на нет. Видимо, у юпалтынцев уже на генетическом уровне заложено подчинение королевской власти, пусть даже приказ прозвучал от монарха, не подтвердившего свою легитимность.

Приободренный беспрекословным подчинением подданных, Кульдульперпукс продолжил более спокойным голосом:

— Я говорил, что нет никакой принцессы. А претендентка есть. Кирдец, давай сюда самозванку.

По знаку главного силовика вывели Палю и Валакалу.

— Ну, на, попробуй, — узурпатор источал ехидство, протягивая Жезл сопернице, и еле слышно зло добавил, — капец твоему папаше и остальным пленникам.

Паля приняла артефакт и заняла то же самое место на краю помоста, где несколько минут назад провалилась попытка Кульдульперпукса подтвердить свое августейшее происхождение. Я, естественно, держался рядом.

Тренировки не пропали даром. Губы не шевелились, заклинание звучало так тихо, что разобрать что-либо не представлялось возможным.

И опять мне вспомнилась всеобщая матерь в самом непотребном смысле… Потому как когда Паля воздела руку с жезлом, тот, как и при предыдущих попытках, хоть и сверкал, как и полагается поделкам из чистейшего алмаза, но не светился. Случилось то, чего я больше всего опасался — принцесса, скорей всего, от волнения перепутала слова в заклинании, не смотря на то, что при «перепрограммировании», я, насколько было возможно, укоротил матерную тарабарщину.

— Ну что, все убедились? — Казалось, Кульдульперпукс вот-вот лопнет от самодовольства. — Что я говорил? В Глоталку самозванку! И старуху тоже. — Корявый палец указал на Валакалу.