- Хорошо как, Егор Васильевич! - сказала она. - Словно в раю побывала!… Только можно, пойдем не так шибко: я что-то очень устала.

Она и в самом деле еле волочила ноги.

- А вы хорошо помолились, Егор Васильевич? - спросила она.

Лгать ей, особенно на этот счет, Антошин не собирался, правду о том, как он относится к религии, говорить, пожалуй, было еще рановато, поэтому он на вопрос ответил вопросом:

- А вы, Дуся, обо всем успели помолиться?

- Обо всем, - ответила она с глубоким удовлетворением. - И о здравии и еще кой о чем, очень-очень важном.

- Насчет родителей? - попробовал угадать Антошин. Дуся молча кивнула головой.

- Ну, а если вы все-таки на этот счет ошибаетесь? - решился Антошин на давно задуманный вопрос, - Если вдруг окажется, что никогда ваши родители не объявятся, тогда как? Есть у вас про запас еще какая-нибудь мечта, пусть попроще, но зато поверней?

- Есть и попроще, - тихо подтвердила Дуся. - Хотите, скажу?… Только это, кажется, грех, эта моя мечта… Если это грех, вы мне сразу скажите. А то мне на этот счет и посоветоваться не с кем… А я уже и так великая грешница.

- Ну, какая вы грешница, Дуся! Сами на себя наговариваете.

- Что вы, Егор Васильевич! - горько и покорно усмехнулась Дуся. - Меня утешать нечего… Будто вы не знаете… Слышали, что сегодня Сашка кричал в подворотне?… Ведь это все истинная правда: есть у меня ребеночек, а я не замужем… Срам какой!… Боже мой, какой срам! На всю жизнь…

- Вот и неправда! - рассердился Антошин. - Если уж говорить о грехе и сраме, тo грех и срам тому, кто вас так бесчестно обманул и выбросил на улицу… Срам тому обществу, которое позволяет безнаказанно поступать так с бедными девушками…

- Что вы, Егор Васильевич! - ужаснулась Дуся. - О каком это вы обществе говорите? Ни в какое общество я не обращалась!… Разве я себе могу такой позор позволить?

- Да нет, я совсем в другом смысле - успокоил ее Антошин. - Я говорю об обществе, где существуют богатые и бедные, где богатые могут как им угодно издеваться над бедными, где государственная власть стоит на защите богатых, какую бы подлость они себе ни позволили… Вот я в каком смысле.

- Сама я виновата, - сказала Дуся. - Не маленькая была. Свою голову имела на плечах…

- Так вот, - решительно перебил ее Антошин, - если хотите знать мое мнение, то ни один порядочный человек ничего, кроме сочувствия к вашей трудной судьбе, испытывать не можетл. А на мнение мещан и обывателей плюньте, мой вам совет.

- Слюны не хватит на всех плевать, - сказала Дуся, - А грех все равно грехом остается. И теперь мне всю жизнь перед богом грех мой замаливать надо. Это мне и батюшка на исповеди говорил.