- А вы не подумали, как это бог позволил тому мерзавцу такую подлость над вами совершить?

- Егор Васильевич! Вы подумайте, что вы говорите!… Разве такое говорить можно?! Даже подумать!…

Нет, он, кажется, погорячился. Сам ведь решил, что еще рано с ней такие разговоры заводить, и не удержался. Надо было немедленно уходить подальше от религиозных вопросов.

- Так какая вы говорите, ваша вторая мечта?

- А вторая моя мечта, - сказала Дуся, которой не терпелось узнать на этот счет мнение Антошина, - это что бы Лукерья Игнатьевна заболела…

Теперь настала очередь ужаснуться Антошину.

- Вы же только что молились о ее здравии!

- Так я ведь о том мечтаю, чтобы она на время только заболела, и чтобы ее дочери в это время в Москве не было, и чтобы я одна за нею ухаживала, день и ночь, день и ночь, не покладая рук и не щадя себя и тогда она меня полюбит, как родную, и спустя какое-то время возьмет меня в долю. А когда она от старостиху мрет, чтобы я была ее наследницей, чтобы мастерская стала моей мастерской… Такая моя мечта… Можно мы немножечко постоим? Что-то у меня ноги совсем не идут… Отдохнем и пойдем…

«Хоть бы такси какое-нибудь подвернулось! - подумал с досадой Антошин. Силенки-то у нее, видать, совсем на исходе!» - подумал, и вспомнил, что ни, о каких такси и речи быть не может.

Он нащупал в кармане полушубка свой аварийный пятиалтынный и остановил трюхавшего мимо них облезлого старичка извозчика. Его клячонка явно обрадовалась неожиданной передышке. Заиндевелая, с выступающими ребрами и обвисшим дряблым животам, она была под стать своему хозяину и санкам с убогой, изъеденной временем матерчатой полостью.

- Извозчик! Сколько до Казенного переулка?

- Не надо! - густо покраснела Дуся. - Я и так дойду!… Разве вам можно так тратиться!. Егор Васильевич!…

- Извозчик окинул взглядом полушубок и валенки Антошина.

- Двугривенный, - сказал он. - И деньги вперед.

- У меня всех денег пятиалтынный. Довези, будь друг! Видишь, заболела девушка.

Извозчик вздохнул, взял пятиалтынный, Антошин, не слушая Дусиных возражений, усадил ее рядом с собой на игрушечно узкое сиденье, застегнул полость, извозчик чмокнул, пугнул свою клячу кнутом, и они поехали. Впервые в своей жизни Антошин ехал на извозчике. На такси куда удобней.

- Зачем вы это? - начала было снова Дуся. Чтобы предотвратить ненужные укоры, Антошине напомнил, что их разговор о мечтах еще не закончен.

- А как же Полина? - спросил он. - Вы станете хозяйкой, а Полина как?

- Полина была бы у меня тогда старшей мастерицей, самой любимой моей помощницей.