Не знаю, как мы миновали бесконечные коридоры и лестницы, но уже через минуту мы с Лесей были за порогом статбюро. Серая коробка и впрямь шаталась. Мы с подругой чуть отбежали и с раскрытыми ртами стали смотреть, как здание проваливается вовнутрь, а потом с грохотом и хрустом само себя пожирает. Куча шевелящегося хлама съёживалась на глазах, обломки в ней становились всё мельче, перемалывались в щепу и песок. Грохот разрушения перешёл в чуть слышное потрескивание, потом вспышка света — и горстка пыли исчезла, а из света вылущились четыре птицы. Одна из них, самая крупная, с мощными когтями, сделала круг над пустырём, жалобно крикнула и улетела в сторону Останкина. Три остальные беспорядочно заметались, оглушительно хлопая крыльями. У одной была полоска на шее, как у горлицы, только голубая. У другой были «штанишки», а у третьей кремовые перья на груди пушились и топорщились во все стороны. Она подлетела совсем близко ко мне, и мне будто бы послышался вопрос: «В вашей семье смотрят телевизор?» Но товарки уже потянулись прочь, и она досадливо полетела вслед за стаей.
Мы с Лесей переглянулись.
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Не очень, — ответила подруга, подозрительно рассматривая сладкий подарок.
— Может, не будем их есть? — робко предложила я.
— Ты что, выкидывать тортики?! — Леся сделала глаза, как у благообразной бабули, случайно заметившей татуировку на лопатке у любимого внука. — Дворняге какой-нибудь дадим попробовать. Если не забьётся в конвульсиях, то можно есть.
— Дворнягам нельзя сладкое.
— Ну конечно, только сбалансированная помоечная диета. Ты хоть слышишь, что говоришь?
Я вздохнула и пошла за решительной Лесей на поиски собаки. Надо было, конечно, включить здравый смысл и выкинуть сладкие подарки, но самое неприятное в здравом смысле именно то, что включается он постфактум. Си-и-и-ильно постфактум.
Сюрприз
Сюрприз
Проснувшись, Нэббья сначала не поняла, где находится. Чешуйки стен, обычно глянцевые, зеленоватые, ни с того ни с сего окрасились бежевым и мимикрировали повторяющийся коричневый узор из букетов цветов. Ортокресла и прочая мебель кают-компании, где девушка задремала, перестали излучать мягкое живое сияние. Растерянная Нэббья озиралась в поисках объяснения этим странным трансформациям. Чиллаг, вырядившийся в устаревший до эпатажности костюм, победно улыбался. Вот оно что. Новый сюрприз.
— Ну как? — нетерпеливо спросил молодой человек, не зная, куда деть длинные подвижные руки.
— Хмм, — неуверенно протянула Нэббья.
Огромный экран вместо загадочно-туманной планеты в объятиях звёздной бесконечности теперь показывал статичное красное полотно с чёрно-жёлтым геометрическим орнаментом, от которого рябило в глазах. Свет стал более резким и сконцентрировался над головой. Вместо извечной мелодии, наполнявшей космолёт (мозг корабля преобразовывал звуки из машинного отделения в сложные композиции, напоминавшие пение легендарных земных китов) теперь играло нечто такое, что и описать сложно.