По кабаку тяжко протопало общее разочарование.

— Ясно, — кивнул Жихарь. — Настрогаем себе уйму близнецов, а дальше что?

— Это лучше, чем ничего, — сказал король. — По крайней мере, мои люди сделали все, что могли.

— Запретить к человекам собачьим такие опыты! — выкрикнул Мутило. — Под водой и так становится нечем дышать — водоросли побурели, никто никого не жрет, икра без пользы пропадает, хотя и не портится… Уже и ракам сделалось тошно жить: ходят вперед головой для разнообразия! Не озеро, а живое кладбище!

Жихарев тесть, Перебор Недосветович, прокашлялся.

— Тут мне Апсурда моя передает, что придумала выход, — сказал он и переждал гул неодобрения — чего хорошего можно ждать от злодейки и отравительницы? — Надобно наварить побольше сонного зелья, пока сохранился еще кое-какой сок в травах. Потом по команде нахлебаться всем и уснуть, и так во сне дожидаться, пока кто-нибудь все наладит…

— Узнаю любезную тещу, — сказал Жихарь. — А пока мы будем спать в ожидании героя, крысы да вороны нас обгрызут и расклюют — не с голодухи, а по привычке.

— Неглупый ход, — сказал посланец от варягов. — Наши колдуны решили сделать примерно так же: всем уйти далеко на Север, в Йотунхейм, пробить большую прорубь и заморозиться во льду до лучших времен…

— Узнаю горячих варяжских парней, — усмехнулся Жихарь. — Покуда Смерть была — ее не боялись, а без нее растерялись. Передай своим: задумали не дело, никто вас потом изо льда вьколупывать да размораживать не станет, разве что белые медведи. Во льду только Мозголомную Брагу следует держать, чтобы шла веселей…

— Котел, кстати, заклепали, — доложил Окул Вязовый Лоб. — Мозголомку наловчились пропускать через древесный уголь…

— Да, неуемна мысль человеческая! — сказал богатырь. — Забирает еще мозголомка-то, греет кровь?

— А проверь… Только гнать скоро станет не из чего, старая бражка кончается…

— Тем более, — многозначительно поднял палец Жихарь.

Проверять, конечно, стали все вместе.

Снова собрание распалось на двойки–тройки, заговорили о постороннем, а король Яр–Тур, тоскуя по родине, в который раз потребовал от Рапсодища спеть трогательную эльфийскую балладу.

Рапсодища долго уговаривать не надо.

— Сейчас струны порву! — посулил Жихарь.

Рапсодище проглотил оставшиеся слова и принялся утешать рыдающего Яр–Тура.

— Разнесу я всю деревню до последнего венца! Не пой, сын, военных песен, не расстраивай отца! — пояснил богатырь свою суровость. И в который уже раз потребовал тишины: — Думайте, думайте, не отвлекайтесь! Вот вы, господа нежить, что можете предложить? Какие среди вас ходят толки?