— Но как вы это провернули? Как вам удалось отказаться от артефакта, имеющего собственное мнение?

— Ценой руки меча, — сказал Оберон, снова помахав обрубком левой руки. — Магия — это в первую очередь символизм. Когда я отрубил собственную руку, я ясно дал артефакту понять, что не желаю более иметь с ним ничего общего. И он нашёл следующего по списку.

— Вы знали, что это сработает?

— Мы с Исидро полагали такой исход достаточно вероятным, чтобы рискнуть.

— А что произошло с настоящим Мигелем?

— Он был слишком близок ко мне, и он был против моего решения. Это его обожжённый труп нашли на пепелище моего дворца и приняли его за меня. Собственно говоря, так я это и задумывал.

— Вы не щадите никого. Иметь вас другом так же опасно, как и врагом.

— Все средства хороши для достижения великой цели.

— И какова же великая цель?

— Вот она. — Оберон аккуратно дотронулся до моего живота и тут же отдернул руку. — Будущее.

— Чье это будущее?

— Эльфов, — сказал Оберон. — Чистокровным эльфам не выжить в этом мире, их осталось слишком мало, и они почти потеряли способность к деторождению. Спасти нашу расу может только союз с людьми. Вы носите в себе символ такого союза.

— Эльфам не нравятся человеческие женщины.

— Большинству эльфов, — поправил меня Оберон. — Ситуация изменится, когда ими будет править король-полукровка. Она меняется уже сейчас, разве не так?

— Вы рассчитывали именно на такой вариант?

— Не совсем, — сказал Оберон. — Я надеялся, что Ринальдо будет править ещё долгие годы. И что его человеческая жена принесёт ему не одного ребенка, как это происходит у эльфов, а нескольких здоровых сорванцов. И эльфы будут завидовать своему королю. И последуют его примеру. Это должно было сработать, уверяю вас. У подавляющего большинства эльфов нет никаких шансов обзавестись чистокровным потомством. Они всё чаще начинали смотреть в сторону женщин Вестланда, и пример Ринальдо должен был только подстегнуть их. Дать им толчок в том направлении, по которому они уже были готовы пойти. Я не знал, что сын Ринальдо станет королем ещё до своего рождения. Двадцать лет назад никто не мог предвидеть этой войны.

— Почему вы не сделали этого сами? Человеческие женщины настолько вам отвратительны, что вы предпочли официально умереть, свалив всё на своего сына? Вы действительно трус и предатель, Оберон. Хорошего человека Змеем не назовут.

— Моему выбору было много причин, — сказал Оберон. — Я любил Александру, но мог бы растоптать свою любовь ради высших интересов. Всё гораздо проще… Я слишком эксцентричный король, чтобы убедить кого-то последовать моему примеру. Для этого требовался кто-то новый. Молодой. Ничем не запятнанный. Чистый.