Профессору было крайне неловко, что с ним обращаются как с совершенной развалиной — но, с другой стороны, ведь он именно такой развалиной и был.

Ехали куда-то в центр, по дороге женщина пару спросила его, как он себя чувствует, а молодой человек, от которого приятно пахло дорогим парфюмом, еще раз подчеркнул, что профессор вправе говорить очень свободно, главное же — дать представление слушателям, что же представляет из себя современный марксизм.

Подъехали они к какому-то расфуфыренному бизнес-центру из темного стекла и стали, профессора не менее бережно извлекли из машины — к сопровождавшим присоединился еще один молодой человек, практически почти на руках донесли до серебряной двери лифта, который и поднял их куда-то очень высоко, чуть ли не под самую крышу, как успел заметить профессор.

— Вы не хотите поесть или просто кофе? — бережно спросил один из молодых людей, на что профессор, явно стеснявшийся своего чистенького, но не нового свитера и немного мятых брюк, и все это на фоне безукоризненно одетых молодых людей и крайне стильно одетой женщины, отказался: и кофе он не пил, и ел он какую-то специальную кашу, которая только одна и не вызывала после себя таких приступов боли, как любая другая пища.

Поэтому они сразу прошли в зал-аудиториум. Согласно табличке ”Auditorium” над дверями.

И, как отметил профессор к своему удивлению, весь этот аудиториум был забит до отказа.

Однако не меньшим сюрпризом оказался состав слушателей.

Дело в том, что, хотя профессор политики и сторонился, но следить за ней не переставал, даже сейчас, на склоне лет. И, несмотря на всю свою брезгливость, для этого смотрел телевизор или читал, пусть и с лупой, из-за сильной близорукости, «Коммерсант» или «Ведомости». Не потому, конечно, что ему интересны были хитросплетения русской политической жизни, нет. В новостях, включая новости экономические, он часто искал подтверждение некоторым своим теоретическим выкладкам или гипотезам, и, как ни удивительно для любого, не знающего марксизм, очень часто их находил.

Поэтому многих из присутствующих он сразу и узнал. Греф, Чубайс, Кудрин, Улюкаев, Потанин, длинный и торчащий как пугало на огороде Прохоров, Памфилова, Голикова — и еще многие более или менее знакомые лица. В зале была практически современная бизнесполитическая элита России — разве что кроме тех невезунчиков, кто сейчас пережидал смутные времена в Лондоне.

В зале стоял легкий шум, который тут же стих, когда профессор вошел. Какой-то незнакомый человек подошел к микрофону, представил «нашего уважаемого гостя, одного, если не самого крупного, из ныне живущих философов-марксистов» — и сделал знак профессору и его спутникам подойти.