— Вот с этим я согласен, — уже поспокойнее сказал рыцарь. — Если ты хотел избавиться от тьмы Повелителя — это было бесполезно. Пустота есть та же тьма, и мир, в котором мы оказались, показывает это как нельзя лучше…

— Поэтому они меня так легко и отпустили. Я думал, что тьму можно перекрасить в серый… обесцветить… уходил от нее, а шел к ней же. Вот они и отпустили меня так легко. Знали, что я вернусь.

Пора было убирать наушник совсем. И перестать слушать эту жуткую исповедь. Но меня так не вовремя парализовало от слов алхимика, что я продолжала стоять. И слушать тоже продолжала:

— Еще не поздно…

— Поздно, и ты сам это знаешь. Чтобы идти к свету, нужна вера — я убил ее в себе сам. Стремлением к чистому знанию. Или надежда на худой конец, так откуда ей взяться у алхимика?!

Они долго молчали. Я уже успела отмереть и с облегчением подумать: всё… Но Йехар заговорил опять:

— То, третье, ты не назвал.

— И не жди, не назову. Пусть уж будет как есть. Слушай, ты ведь не хуже меня знаешь, чем эта миссия кончится… принимай Поводыря. Я серьезно. Мне будет точно ни к чему, когда… короче, ты понял.

Что — ни к чему?! Что — когда?! Тео и Эдмус так и подхватились при виде моего выражения лица, я только руками замахала, в ушах зазвучал полный сомнения голос Йехара:

— Поводырем становится наиболее достойный из дружинников. Я бы сказал иначе: наиболее жертвенный… И уже с третьего нашего призыва я знал, что эта должность по праву твоя.

Веслав хмыкнул — наушник накрыл неожиданный шум помех. Сказал устало:

— Да не пори ты этой рыцарской чуши. Сам знаешь, в чем дело. Приказ Поводыря — все равно, что Приказ Наставника: повиноваться должен любой, кем бы он ни был. Закончил кочевряжиться?

Похоже, речь Йехара состояла почти из одних пауз. Заговорил он опять не сразу, зато теперь медленно и торжественно:

— Я приму это от тебя в обмен на одно условие. Понимаешь, моя память…

— Знаю уже, — хмыкнул алхимик, — держи.

Жаль, нельзя было увидеть, что именно он ему передал. Йехар после этого опять замолк (и это было задумчивое молчание), а Весл вроде как даже повеселел.

— Дела переделали, можно и закусить местной дрянью, — и в ухе у меня что-то надрывно хрустнуло, а потом голос алхимика заорал необычайно громко: — Что ты туда засунул, головотяп? Чуть зуб не сломал… крхкк… не подавился!

Я торопливо выхватила наушник из уха и повернулась к спириту с таким выражением лица, что он сразу обо всем догадался:

— Что, не надо было засовывать жучок в бутерброд, да?

— …кто это сделал… отравлю так, что… подслушивать… — доносился из наушника необычайно громкий голос Веслава. Теперь он время от времени прерывался помехами. — Только добраться…