Я возмутилась до глубины души и вернула подачу:

Услышав последнее слово, подруга сложилась пополам от хохота.

От наших наполненных энтузиазмом воплей с потолка посыпались комки пересохшей штукатурки, а под крышей что-то истерично заухало. За стенами часовни грохотала не на шутку разошедшаяся гроза.

— Да-а-а, хорошо сидим! — шмыгнула носом Ырка, разливая последние капли самогона. — Даже отпускать тебя не хочется.

— А давай и ты с нами, на Ледницу, — импульсивно предложила я.

Эльфийка неожиданно покраснела, словно спелый помидор:

— Нет, не могу! Честное слово, не могу. Влюбилась я всерьез, в кузнеца местного…

Я тут же вспомнила русые кудри и голубые глаза пригожего Густава и понимающе кивнула.

— Ну хоть помоги мне тогда по старой дружбе, — задушевным тоном попросила я. — Требуется мне вещичка одна артефактная, что вместе с Бригиттой захоронена оказалась…

Ырка хмуро свела брови на переносице, полезла в карман и подала мне тоненькую хрустальную палочку, оканчивающуюся серебряным листочком.

— Забирай, — с некоторым сожалением позволила она. — Магическая эта штучка. Мне она тоже приглянулась, ну да ладно, отдам. Ты ведь как-никак пришла на выручку моему любимому и оправдала его матушку…

— И это весь раритет? — удивилась я, недоверчиво рассматривая крохотную вещицу.

— Не сомневайся. — Ырка деловито указала пальцем. — Видишь, там надпись сделана на староэльфийском. «Аркугола Лэнариат» — Луч света, — перевела подруга. — Не улавливаю смысл, но уверена, это непременно означает что-то важное…

— Разберемся! — Я убрала в сумку щедрый дар эльфийки и протяжно зевнула.

— Ой, да что же это я? — виновато засуетилась Ырка. — А еще хозяйкой себя мню. Пора и на боковую, вон ночь уже через середину перевалила.

Подруга выдала мне новенький льняной саван вместо ночной рубашки и уложила спать на толстый тюфяк. Вскоре заупокойную тишину часовни святой Бригитты нарушало лишь наше дружное посапывание…

Разбудил меня громкий и сумбурный спор нескольких встревоженных голосов, доносящихся из-за плотно прикрытой двери, вскоре превратившийся в настоящий гвалт. Игривый солнечный лучик проникал через маленькое, затянутое бычьим пузырем окно и весело прыгал по пыльному полу. Ырка куда-то запропастилась.

— …жалко госпожу, отзывчивая она и добрая. А ну как привидение ее совсем загрызло?! Вон как ночью в часовне что-то орало да пищало! — разобрала я взволнованные интонации ципелинского старосты. — Да, никак, там бой шел не на жизнь, а на смерть.

— А ты пойди и погляди! — подначил тонкий фальцет боязливого противника экспериментов на «не мужиках».