После чего, с обманчивой медлительностью и чувством собственного достоинства, пирамида взорвалась.

Впрочем, «взорвалась» — слишком глубокое и вульгарное слово. На самом деле произошло вот что: пирамида величественно разлетелась на куски величиной с дом, которые, плавно скользя в воздухе, поплыли над некрополем в разные стороны. Некоторые лениво, нехотя задевали по пути другие пирамиды, руша их и калеча, пока наконец беззвучно не врезались в землю за горой сваленных грудой камней.

И только тогда грянул гром. Его отголоски долго бродили по округе.

Облако серой пыли клубилось над царством.

Птаклюсп поднялся на ноги и осторожно двинулся вперед, пока не столкнулся с кем-то. Он вздрогнул, вспомнив тех «людей», что еще недавно бродили по округе. Воспоминания возвращались не без труда, потому что — так показалось Птаклюспу — кто-то или что-то только что ударило его по голове…

— Это ты? — несмело спросил он.

— А это ты, пап?

— Я, — ответил Птаклюсп.

— И это я, папа.

— Рад, что это ты, сынок.

— Ты что-нибудь видишь?

— Нет. Все как в тумане.

— Слава богам. Я думал, это я…

— Но ведь ты и есть ты. Ты сам сказал.

— Да, папа.

— Как брат, в порядке?

— Я вовремя спрятал его в карман, папа.

— Хорошо. Пока ему везет.

Они прошли еще немного, спотыкаясь о каменные обломки, едва различимые во мгле.

— Что-то взорвалось, папа, — запинаясь произнес 2-б. — Кажется, пирамида.