Анвар вклинился между женщинами.

— Не лезь не в свое дело, — спокойно сказал он Ориэлле. — Когда-то мы с Сарой были любовниками. Нас разлучили не по нашей воле — я был продан в рабство вам, а она попала в рабство другого рода. Мы достаточно страдали, и теперь собираемся взять то, что принадлежит нам по праву, и не пытайся вмешиваться.

— Не пытайся вмешиваться?! — вскричала Ориэлла. — Ради всего святого, Анвар, как ты мог так низко пасть? Чужая жена — жена твоего друга, который доверился тебе!

— Не учи меня! — вскричал Анвар, вне себя от гнева и стыда, который пробудили ее слова. — Ты.., ты убийца!

Ориэлла с открытым ртом уставилась на него. Ее лицо побелело и от потрясения утратило всякое выражение. Ни слова не говоря, она повернулась и ушла. Сара самодовольно улыбнулась.

На палубе не было ни души, если не считать капитана на корме и впередсмотрящего в «вороньем гнезде» на верхушке грот-мачты. Остальные матросы были внизу, порядком подавленные потерей двух товарищей. В сегодняшней катастрофе погиб и гарпунщик, но Ориэлла, как ни старалась, не могла заставить себя сожалеть о его смерти. Словно в тумане, она прошла на свое привычное место на носу. Девушка никак не могла прийти в себя после злобной выходки Анвара.

«Убийца!» — звенел у нее в ушах его голос. Да где же ему понять? Анвар считал Левиафанов животными. Если б речь шла о человеческом ребенке, он действовал бы не задумываясь, но в отличие от нее он не был тренированным воином, а людям нужны воины, чтобы убивать чужими руками, чтобы их совесть была чиста, чтобы возложить вину на кого-то другого.

Форрал это понимал. Как-то раз он сказал:

— Работа у нас грязная, но она необходима. Тебя используют, чтобы ты прошел сквозь кровь, грязь и трупы, теряя своих друзей. Тебя используют, чтобы избавиться от людей, стоящих у них на пути, потому что не хотят рисковать своими хилыми телами и белоснежной совестью. А потом, если ты имел несчастье выжить — чтобы постоянно служить живым напоминанием о том, что было, — они накинутся на тебя с криками «зверство»!

— Тогда зачем же мы это делаем? — спросила она. Форрал улыбнулся.

— Вспомни ребят из гарнизона, — ответил он. — Ничто не сравнится с воинской дружбой. Помнишь, как мм сражались с тот день, когда впервые узнали близость? Если помнишь, значит, понимаешь меня. — И он был прав. Она понимала его.

Боги, как ей недостает Форрала! Как он нужен ей! Теперь у нее ничего не осталось, только тусклая щемящая пустота в сердце. Как жить с этой болью до конца своих дней? На глаза ей попался винный бочонок, забытый со вчерашнего дня. Рядом перекатывалась пустая оловянная кружка. Внутренний голос предупреждал об опасности, говорил, что надо оставаться начеку, но Ориэлла не обратила на него внимания. «Какая разница? — тупо подумала она. — Я и так уже все испортила». Она со вздохом наполнила кружку. Это было слабым утешением, но на время могло унять душевную боль.